Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - [223]

. Хотя фактических политических деятелей в патрональных режимах следует рассматривать через их неформальные титулы, между формальными и неформальными носителями власти всегда имеются существенные совпадения. В частности, верховным патроном является, как правило, президент или премьер-министр. Но даже когда он занимает другой пост, как, например, Плахотнюк в Молдове, формально он все равно является политическим актором. При этом в гибридологии существуют так называемые режимы-опекуны, в которых формальные политические акторы на деле становятся политическими подставными лицами невыборных религиозных (например, Иран) или военных (например, Пакистан) властей, и при этом не являются явными теократиями или военными хунтами[1173]. Кроме того, мы не рассматривали режимы, подвергшиеся военному вторжению или так называемые марионеточные государства, где формально суверенное правительство не имеет реальной власти в стране и подчиняется иностранному государству.

Помимо этого, мы рассматривали цивилизационную принадлежность как переменную, но в ограниченном масштабе. Хантингтон перечисляет восемь основных мировых цивилизаций: синскую, японскую, индуистскую, исламскую, православную, западную, латиноамериканскую и (возможно) африканскую[1174]. Мы рассмотрели только четыре из них, проследив их взаимосвязи с уровнем разделения социальных сфер. Эта взаимосвязь стала отправной точкой аргумента о жестких структурах и нашего общего понимания того, почему в определенных странах формируются определенные режимы и как их можно интерпретировать. Таким образом, чтобы разработать для этих стран подходящие типы режимов и аналитическую структуру, необходимо оценить уровень разделения сфер социального действия в японской, индуистской, латиноамериканской и африканской цивилизациях, отделив их от рассматриваемого нами посткоммунистического региона.

В конечном счете дело региональных экспертов – решить, являются ли (1) необходимость трансформации аксиом в переменные и (2) принадлежность к другой цивилизации достаточным основанием для создания нового, независимого аналитического языка. Для нас это открытый вопрос, и мы не будем пытаться дать окончательный ответ, обладая лишь частичными сведениями. Однако мы уверены в том, что если обращать внимание только на политическую институциональную среду или предположить, что социальные сферы априори отделены друг от друга, то ни один режим в мире нельзя будет понять адекватно. В конце концов анализ, который является не всесторонним, а лишь политологическим, экономическим или социологическим, может оказаться невосприимчивым к тем элементам, которые важнейшим образом влияют на динамику этих режимов и которые сами акторы ставят во главу угла, принимая важные решения.

Технологии и климатические изменения: особенности эпохи и перспективы на будущее

Ключевым аспектом нашего представления об анатомии посткоммунистических режимов является отделение особенностей режима от особенностей страны. Хотя в литературе они часто неразличимы, их аналитическое разграничение – это важный организующий принцип для сравнительного изучения стран. Две страны могут быть патрональными автократиями, то есть могут иметь одну и ту же систему власти с общей логикой и базовыми принципами функционирования, тогда как ограничивающие их режим условия могут сильно различаться. В конце Главы 7 мы подробно разобрали третью группу, характерные особенности политики, которые обычно не определяют режим, но входят в обширный корпус литературы, посвященной социальным и экономическим последствиям государственной политики. Похожим образом представители власти, действующие в режимах одинакового типа и даже в странах с одинаковыми особенностями, могут вводить для достижения своих целей разные политические меры, а результаты этих мер могут различаться в зависимости от многих факторов. Однако что касается четвертой группы – особенностей эпохи, то есть явлений, присущих определенному периоду, – то мы пока лишь намекнули на них. Теперь, когда мы кратко изложили нашу точку зрения и основные способы того, как можно выйти за пределы посткоммунистического региона и анализировать другие географии, в заключение мы хотели бы изложить несколько идей, чтобы шагнуть из настоящего в будущее. Другими словами, мы попытаемся объяснить, как можно будет обновить нашу структуру, чтобы сделать ее более применимой для анализа политических режимов в ближайшие десятилетия.

В какой-то мере все зависит от эпохи. На протяжении большей части истории человечества ни одного из тех типов режимов, которые мы описываем, не существовало: до XX века не было коммунистических диктатур (и сейчас их тоже очень мало)[1175], а либеральных демократий, которые сегодня довольно распространены, до эпохи Просвещения (XVIII век) не существовало даже на уровне идей. Тем не менее мы хотим упомянуть два явления, которые строго привязаны к эпохе, то есть они развиваются с течением времени, и их можно довольно четко отличить от особенностей режима, страны и политики, которые мы описывали. Речь идет об информационных технологиях