Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - [185]

, а вытекает из таких факторов, как иностранное вмешательство и этнические расколы, которые невозможно учесть в рамках диапазона особенностей режима.

Чтобы восполнить этот пробел, мы переходим от особенностей режима и эндогенных факторов к экзогенным факторам. Они описывают «остальную часть политической единицы» или, точнее, внутренние и международные условия, в которых существует режим. Среди экзогенных факторов можно выделить две группы:

• особенности страны, которые связаны с ее (1) культурой, включая национальные и этнические противоречия, (2) историей, включая размеры страны и долговечность номенклатуры в целом и спецслужб в частности, и (3) природные богатства, включая природные ресурсы и географическое положение (и, соответственно, геополитическое положение);

• особенности политики, то есть конкретное содержание и (количественно измеримые) последствия политики, проводимой конкретным режимом.

Эти особенности могут влиять на соотношение власти и автономии, то есть на внутреннюю логику режима, но они сами не представляют собой это соотношение, которое проявляется в таких чертах, как патрональность управления или плюрализм сетей власти. Следовательно, аналитически их стоит отделять от особенностей режима, чтобы можно было увидеть его фундаментальный характер и то, как он изменяется в зависимости от особенностей страны и политики.

Фактически значительная часть существующей литературы посвящена особенностям стран, а раскрытие конкретных причин возникновения тех или иных свойств каждой из посткоммунистических стран могло бы занять несколько отдельных книг. Однако в рамках нашей концептуальной структуры достаточно определить некоторые важные специфические для страны параметры, по которым можно анализировать посткоммунистические страны с одним и тем же типом режима. Эти параметры могут существовать в любом из шести режимов идеального типа и влиять на его функционирование, хотя мы уделяем особое внимание их влиянию на патрональные режимы, поскольку они наиболее распространены в посткоммунистическом регионе.

Внимательный читатель может заметить, что мы не впервые рассматриваем специфику стран. Помимо различных отсылок к ним на протяжении всей книги, мы посвятили особенностям стран большую часть Главы 1, где приводили аргумент жестких структур и описывали три исторических региона бывшей советской империи. И все же важно провести различие между той главой и тем, о чем пойдет речь далее. В Главе 1 основное внимание уделялось развитию специфических особенностей режима, то есть тому, почему определенные регионы были более склонны к формированию определенных типов режимов. Теперь же наша основная задача заключается в том, чтобы объяснить, чем страны с одинаковыми особенностями режима отличаются. Если использовать простую метафору, то в Главе 1 мы доказываем, почему объекты нашего исследования стали кошками или собаками, а в последующем изложении мы делаем акцент на том, что отличает чихуахуа от немецких догов. Теперь нам в первую очередь важны «внутривидовые различия», а не то, почему объект является представителем какого-то вида. И хотя варианты одного и того же режима могут значительно различаться, их различия не делают их представителями разных видов. Например, страна может быть патрональной автократией как с небольшой территорией, так и с большой, или страна с патронально-демократическим режимом может быть как отстающей, так и иметь стабильную, успешную экономику.

7.4.1. Этнические противоречия как источник плюрализма и беспорядков

Самый базовый вариант политики идентичности, которую мы обсуждали в предыдущей главе [♦ 6.4.2], – это политика этнической идентичности. В широком понимании слово «этнический» – это идентичность, основанная на общем происхождении, языке, культуре или национальности [♦ 3.6.2.1]. Что касается политики этнической идентичности, то ее суть та же, что и у популизма: разделение на «мы» и «они», то есть тех, кто входит, и тех, кто не входит в группу[939]. Однако раскол, который возникает в результате этого разделения не обязательно носит манихейский и однонаправленный характер, а члены этнической группы не всегда воспринимают взаимодействие с другими группами как игру с нулевой суммой. Эти группы, составляющие политику этнической идентичности, должны соответствовать одному или обоим из следующих двух критериев: (a) этническая принадлежность обладает объединяющим свойством на уровне элит, то есть некоторые фракции связывают политических акторов по этническому принципу, и/или (b) этническая принадлежность является источником массовой мобилизации, что означает, что значительная часть населения страны эмоционально привязана к некой этнической общности и даже готова жертвовать своими личными интересами в пользу интересов этой группы[940].

При определении аналитических параметров давайте прежде всего обратимся к внутренним аспектам этнической политики. Этническим противоречиям и их влиянию на политику посвящено огромное количество литературы. В частности, большое внимание уделяется их пагубным последствиям для демократии, которая должна основываться на процессе мирного публичного обсуждения и человеческом достоинстве [♦ 4.2.2]