Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - [181]
Необычное устройство македонской однопирамидальной патрональной сети сделало ее уязвимой. У Груевского не было полного контроля над однопирамидальной сетью, которая оставалась разделенной между двумя этническими кланами. Поскольку он не был способен преодолеть этот раскол, который подпитывался также отдельными электоральными базами двух кланов, он был вынужден смириться с тем, что в 2016 году коалицию покинул Демократический союз за интеграцию. Это произошло после скандала из-за прослушки телефонов, которую организовал Груевский. В итоге страна вернулась к патрональной демократии, а Груевский был вынужден уйти в отставку[909]. Позже он был приговорен к двум годам тюремного заключения за коррупцию, но избежал наказания, сбежав из страны с помощью венгерских властей, которые предоставили ему политическое убежище в 2018 году[910].
7.3.4.4. Режимная петля и иностранное вмешательство: Молдова
Хотя траектория режима Молдовы похожа на другие страны с режимной петлей, ее реальному развитию присущи специфические особенности, указывающие на то, насколько много вариаций могут производить определенные типы режимов на уровне личных сетей. Молдова – это не имеющая собственного выхода к морю постсоветская страна, расположенная между Румынией и Украиной. Она провозгласила независимость в 1991 году, а первая отчасти успешная попытка построения в ней однопирамидальной сети произошла только в 2001 году. Хейл отмечает, что, несмотря на то, что у страны было сильное патрональное наследие и даже, по-видимому, доминирующая аграрная / бывшая коммунистическая сеть, в первое десятилетие после транзита не было построено единой пирамиды. Первому президенту Молдовы Мирче Снегуру (1990–1997) явно не хватало амбиций для создания доминирующей иерархической патронально-клиентарной сети[911], тогда как второй президент, Петр Лучинский (1997–2001), «кажется, проявил гораздо большую волю и имел навыки в патрональной политике ‹…›, но формальные институциональные изменения [особенно конституция 1994 года, предусматривающая слабые президентские полномочия,] в итоге позволили парламенту отразить его попытки по созданию однопирамидальной системы, а также принятию более сильной президентской конституции»[912]. Соответственно, страна оставалась патрональной демократией, и даже в более или менее доминирующей сети происходили внутренние расколы и отсутствовал четко определенный главный патрон (Схема 7.23).
Схема 7.23: Смоделированная траектория Молдовы (1964–2020)
В 2001 году президентом стал Владимир Воронин, а партия его вассалов, Партия коммунистов Республики Молдова, получила конституционное большинство на парламентских выборах. Как сообщает Мижеи, «сильный мандат Воронина означал, что, несмотря на конституционные препятствия на пути к сильной президентской власти ‹…›, он мог с легкостью начать строительство однопирамидальной системы. В первую очередь, по примеру Путина в России, он подрезал крылья первым олигархам, чтобы они не могли ограничивать его власть. ‹…› Воронин создал собственные олигархические кланы. С сегодняшней точки зрения, самым ловким из олигархов оказался Владимир Плахотнюк. Однако в начале 2000-х он был далеко не самым сильным игроком и фактически стал входить в близкое окружение Воронина только в 2003 году. Плахотнюк приобрел свое влияние, благодаря деловым отношениям с сыном Воронина, которые со временем оказались самым верным средством обеспечения монопольного доступа к бизнес-активам» (выделено нами. – Б. М., Б. М.)[913]. Позднее Плахотнюк стал чрезвычайно важной фигурой, добившись положения верховного патрона, а автократический прорыв, совершенный Ворониным, был аннулирован электоральными средствами в 2009 году. Это стало возможным, прежде всего благодаря сильным связям с Западом и его рычагам влияния. Например, поддержка оппозиции со стороны Европейского союза, среди прочего, помогла непосредственно перед выборами предотвратить закрытие главного телеканала, симпатизирующего оппозиции[914]. В результате иностранного вмешательства страна смогла завершить свою первую режимную петлю и вернуться к конкурентному режиму патрональной демократии.
Уже в этот период Плахотнюк приступил к осуществлению своего плана, который в итоге помог ему стать верховным патроном. Однако его происхождение и способ, с помощью которого он добился этого положения, уникальны для посткоммунистического региона. Во-первых, Плахотнюк не является выходцем ни из старой номенклатуры, ни из определенной этнической группы, ни из экономической сферы. Он происходит из организованного преступного мира: до того как попасть в политическую сферу, он был криминальным авторитетом, связанным с многочисленными незаконными видами деятельности, такими как отмывание денег, рэкет и торговля людьми
