Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - [180]
7.3.4.3. Режимная петля и конфликт внутри элит: Македония[898]
Македония – очень патроналистская страна, где особенности режима (разделенная исполнительная власть) и особенности страны (этнические противоречия) на протяжении более десяти лет после смены режима совместно обеспечивали конкуренцию патрональных сетей[899]. Как отмечает Уильям Краутер, Македония провозгласила независимость в 1991 году и «столкнулась с серьезными проблемами экономического развития, а также этническими противоречиями. [Тем не менее] демократическая политика функционировала достаточно хорошо. Завершилось оформление структуры власти. Был заметен прогресс в развитии организаций гражданского общества, свободы слова и независимых СМИ. [Однако] реформы [в экономике] отставали, разделение между государственной и частной экономической деятельностью было слабым, и, судя по всему, широко распространились клиентелизм и неправомерная приватизация государственной собственности. Регулярно возникали жалобы на нарушения при голосовании. Несмотря на все эти недостатки, соперничающие элиты постоянно вели между собой конкуренцию в условиях неформально принятых стандартов поведения»[900]. С учетом этих особенностей точку, представляющую Македонию, в нашем треугольнике следует поместить на участок доминирования конкурентной автократии[901], но относительно близко к патрональной демократии из-за преобладающего неформального патронализма среди полуформальных институтов (Схема 7.22).
Схема 7.22: Смоделированная траектория Македонии (1964–2019)
Помимо бывших коммунистов, которые в новой многопартийной системе стали Социал-демократическим союзом Македонии (СДСМ), две наиболее крупные патрональные сети были связаны с этническими македонцами и этническими албанцами. Обе эти этнические группы поддерживали разные этнические партии, и в итоге гегемонистского положения в своих соответствующих группах добились две партии: Внутренняя македонская революционная организация – Демократическая партия македонского национального единства (ВМРО – ДПМНЕ) и Демократический союз за интеграцию, отражающий интересы албанцев[902].
Эти партии и их кланы, основанные на номенклатуре и этнической принадлежности, сменяли друг друга в правительстве, и пока ни одна группа не стала достаточно сильной, чтобы занять доминирующее положение, в государстве преобладал демократический плюрализм. Кроме того, период более четкого разделения ветвей власти и электоральной демократии последовал за коротким периодом гражданской войны в 2001 году. Этот этнический конфликт завершился Охридским рамочным соглашением, согласно которому албанское меньшинство получило больше власти, полномочия по принятию ответственных решений были делегированы местным муниципалитетам, и, помимо прочего, была установлена пропорциональная избирательная система[903]. Хейл также отмечает, что западные рычаги влияния в значительной мере снизили интенсивность борьбы между патрональными сетями Македонии[904].
Патрональная конкуренция была нарушена клановым пактом [♦ 7.4.1], то есть правящей коалицией между македонскими и албанскими патрональными сетями после выборов 2006 года. По словам Краутера, этот пакт преобразовал партийную систему, «в которой была реальная, хотя и ограниченная, конкуренция в господствующее партийное правление»[905], которую критики описывали как «авторитарный консоциационализм» и «партократию»[906]. Этот клановый пакт позволил создать однопирамидальную патрональную сеть под руководством главы исполнительной власти Николы Груевского, благодаря чему две патрональные сети могли совместно осуществить антидемократическую трансформацию. В своем исследовании Краутер приводит следующие признаки вновь созданной системы[907]:
• превращение в приводные ремни обеих партий («партийные лидеры монополизируют процесс выработки политики и принятия решений по развитию страны»), а также законодательного органа (он становится «послушным наблюдателем, который механически трансформирует решения, принимаемые ближайшим окружением Груевского, в законы»);
• системообразующая коррупция («системная коррупция» и «сеть личных связей вокруг премьер-министра Груевского, которые создают благоприятные условия для злоупотребления властью в личных целях»)[908];
• популизм, пользующийся идеологией (который характеризует «тех македонцев, которые настроены против программы Груевского и поддерживают СДСМ, как предателей нации» и «НПО, критикующих правительство ‹…›, – как пешек иностранных держав»);
• неформальный контроль над государственными институтами («политически мотивированные преследования ‹…›, направленные против оппозиционных политиков и критически настроенных СМИ», «НПО, занимающиеся продвижением демократии и защитой прав человека, подвергались официальным и неофициальным преследованиям», «использование государственных ресурсов для партийной выгоды, а также стратегическое манипулирования выборами»);
• неограниченная власть («способность сетей мобилизовать государственные ресурсы и национальные СМИ наделила каждую из них непререкаемым авторитетом внутри своих сообществ», «партийные лидеры концентрировали власть в руках главы исполнительной власти, подрывая систему сдержек и противовесов и снижая возможности других ветвей власти или гражданского общества по привлечению к ответственности лидеров правящих партий»).
