Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - [173]

и не стремилась монополизировать власть и накапливать состояние, в то время как как гражданское общество и формальные институты сохраняли свою эффективность. Соответственно, стабильная точка 1990–2013 годов находится ближе к либеральной демократии, чем к патрональной.

Схема 7.18: Смоделированная траектория Чехии (1964–2019)

Однако в 2013 году Андрей Бабиш, член «полдюжины „семей“ олигархов-миллиардеров»[850] Чехии решил заняться политикой. Партия вассалов ANO 2011 (что переводится с чешского как «да»), основанная всего двумя годами ранее и пользующаяся поддержкой обширной бизнес– и медиаимперии Бабиша[851], получила места в чешском парламенте и стала партнером социал-демократов по коалиции. В этом правительстве Бабиш занимал пост министра финансов до 2017 года, когда ему удалось, став премьер-министром, сформировать правительство меньшинства[852]. Несмотря на отсутствие монополии на власть, ANO, по утверждению Хэнли и Вачудовой, удалось аккумулировать власть в государственной администрации, а также на государственных предприятиях, в полиции и спецслужбах, в экономике и СМИ. «Позиции, которые Бабиш и его соратники по ANO занимали в правительстве, дали им возможность формировать институты и политику, регулирующие экономическую сферу. Например, через контроль над Министерством финансов в 2014–2017 годах Бабиш получил контроль над государственными органами, которым было поручено проверять финансовую деятельность чешских предприятий и соблюдение ими налогового законодательства. Таким путем Бабиш получил доступ к информации о своих политических и бизнес-конкурентах и, следовательно, потенциальные рычаги воздействия на них. ‹…› Опасения относительно того, что Бабиш злоупотребляет государственной властью, основываются на его тесных связях с полицией, прокурорами и спецслужбами, а также на том, как эти связи могут повлиять на обеспечение верховенства закона. [Помимо этого,] количество высокопоставленных офицеров полиции и секретных служб, получивших за последние два десятилетия работу в отделе безопасности компании Agrofert [основная компания Бабиша] или возглавивших какую-либо из его компаний, поражает воображение ‹…›. Бабиш использовал Agrofert, чтобы собрать критическую массу людей, способных ненадлежащим образом использовать государственную информацию и шантажировать чиновников. С появлением ANO эти люди плавно сменили сферу деятельности на партийную политику и работу в правительстве»[853]. Авторы, сообщают, что Бабиш, похоже, использовал свои полномочия, чтобы угрожать изданию Echo24 (которое он считал враждебным) тем, что его основной инвестор Ян Кленор вскоре может стать объектом финансового расследования со стороны государства[854]. Бабиша также обвиняли в том, что он перенаправил средства, полученные от ЕС, на финансирование своего бизнеса, что в 2019 году стало толчком к крупнейшим после смены режима протестам в стране[855].

С одной стороны, тот факт, что олигарх становится полигархом, превращая экономическое предприятие в политическое, является явным шагом к неформальному патронализму, при котором глава исполнительной власти руководствуется принципами интересов элит. С другой стороны, демократический откат в Чехии привел только к патрональной демократии. Кроме попыток патронализации государственного управления, Бабиш не стремился разрушить формальную систему сдержек и противовесов, несмотря на то, что формальные механизмы контроля работали достаточно активно (чешские правоохранительные органы провели расследование в отношении Бабиша, а в 2017 году он был также лишен депутатской неприкосновенности)[856]. Таким образом, он пытался использовать государство для продвижения собственной сети, устраняя оппонентов так же, как это делает конкурирующая патрональная сеть в условиях патрональной демократии. Если его стратегия окажется успешной, сети олигарха-конкурента тоже могут вступить в партийную конкуренцию, увеличивая количество партий патрона и еще больше приближая страну к патрональной демократии. Тем не менее партии политиков, которые извлекают выгоду из народного сопротивления, могут препятствовать такому развитию в долгосрочной перспективе, а откат к автократии кажется немыслимым при отсутствии монополии на власть и при наличии сильных автономных олигархов, а также формальных институтов и гражданского общества.

7.3.3.4. Откат от либеральной демократии к патрональной автократии: Венгрия

Венгрия, вероятно, прошла по самой «длинной» траектории из всех посткоммунистических стран в том смысле, что она претерпела смену конфигурации с коммунистической диктатуры на либеральную демократию (первичная траектория) и с либеральной демократии на патрональную автократию (вторичная траектория). Этот путь, изображенный на Схеме 7.19, берет начало в стабильной точке 1949–1968 годов, то есть в период жесткой коммунистической диктатуры с принудительной коллективизацией и индустриализацией[857]. В 1968 году начал действовать Новый экономический механизм (NEM), предусматривавший реформы в направлении децентрализации, либерализации цен, либерализации оплаты труда и развития расширенной системы вторичных производственных отраслей и небольших ферм, прикрепленных к государственным кооперативам. Результатом этого стала более гибкая, реформированная социалистическая модель, известная под названием «гуляшный коммунизм»