Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - [158]
7.2. Треугольная структура: определяя шесть режимов идеального типа
7.2.1. Удвоение идеальных типов демократии, автократии и диктатуры, разработанных Корнаи
Очевидным способом определить шесть режимов идеального типа было бы перечислить все особенности, которые, по нашему мнению, им присущи. И хотя то определение, которое получилось бы в результате, несомненно, отражало бы его суть очень точно, оно также было бы неохватным, «громоздким и непривлекательным семантическим средством», которое нельзя эффективно использовать[775]. Однако если сфокусироваться на необходимых и достаточных условиях, то есть на характеристиках, которые четко указывают на определенный тип режима, ему можно дать приемлемое определение. Эти характеристики позволяют однозначно идентифицировать идеальные типы, и поскольку они носят фундаментальный характер, они также обеспечивают основу, из которой следуют многие другие, проанализированные нами ранее свойства.
Так, Корнаи приводит необходимые и достаточные условия для трех основных типов режимов: демократии, автократии и диктатуры. В своем исследовании «Пересмотр системной парадигмы» он называет необходимые и достаточные условия «первичными характеристиками»[776]. Мы тоже приводили их, наряду с вторичными свойствами [♦ 1.6], еще в Главе 1. Однако пока мы не давали более формального определения трем основным типам режимов и можем сделать это сейчас, используя для каждого из них по 4 первичных характеристики Корнаи:
♦ Демократия – это политический режим, при котором (1) правительство можно сменить в ходе мирной и цивилизованной процедуры, (2) институты, согласованно гарантирующие подконтрольность власти, устойчивы и надежны, (3) существует законная парламентская оппозиция (в выборах участвует несколько партий) и (4) отсутствует террор.
♦ Автократия – это политический режим, при котором (1) правительство нельзя сменить в ходе мирной и цивилизованной процедуры, (2) институты, которые могли бы согласованно гарантировать подконтрольность власти, являются либо слабыми, либо исключительно формальными, (3) существует законная парламентская оппозиция (в выборах участвует несколько партий) и (4) отсутствует террор (но в отношении политических противников иногда используются различные средства принуждения).
♦ Диктатура – это политический режим, при котором (1) правительство нельзя сменить в ходе мирной и цивилизованной процедуры, (2) не существует институтов, которые могли бы сделать возможной / гарантировать подконтрольность власти, (3) не существует законной парламентской оппозиции (в выборах участвует только одна партия) и (4) присутствует террор (массовые заключения в исправительно-трудовые лагеря и расстрелы).
Хотя эти понятия имеют четкие определения, они сосредоточены исключительно на политических институтах и не учитывают другие сферы социального действия [♦ 3.2]. Кроме того, если эти сферы не отделены друг от друга, то в таком режиме даже политические институты работают по другим принципам, которые невозможно разглядеть без более целостного подхода. По этой причине мы удваиваем категории Корнаи и получаем шесть наших типов режимов. В Главе 1 мы лишь слегка коснулись необходимых и достаточных условий для них, но здесь мы перечислим их более структурированно. В рамках демократии, автократии и диктатуры мы выделяем по два типа в соответствии с тремя измерениями для каждого из них. Эти измерения представляют собой такие аспекты, как «патрональность управления» или «доминирующий экономический механизм», которые мы отбираем для каждой пары режимов, чтобы выявить их фундаментальные различия. Также, поскольку определения сочетают в себе эти базовые характеристики и описание основного типа политического режима, мы выводим необходимые и достаточные условия для каждого из шести режимов идеального типа.
Начнем с демократии, которая бывает либеральной и патрональной:
♦ Либеральная демократия – это тип демократии, для которого характерны: (1) непатрональная правящая элита, (2) в качестве правящей партии – партия политиков и (3) доминирование формальных институтов.
♦ Патрональная демократия – это тип демократии, для которого характерны: (1) неформальная патрональная правящая элита, (2) в качестве правящей партии – партия вассалов и (3) доминирование полуформальных институтов.
В понятии «либеральная демократия» слово «либеральная» означает не либеральную публичную политику, а конституционализм, который уходит своими корнями в либеральную политическую философию [♦ 4.2.2]. Поскольку ценности конституционализма гарантируются формальными институтами, критически важно, чтобы эти институты доминировали, то есть чтобы их на деле не игнорировали и не заменяли неформальными нормами и практиками[777]. Вместе с тем сферы социального действия в либеральных демократиях отделены друг от друга [♦ 3.2], а правящая партия остается партией политиков [♦ 3.3.7]. Правящая элита носит непатрональный характер, ограничивается сферой политического действия и состоит из множества независимых фракций, автономия которых гарантируется многообразием ресурсов [♦ 2.2.2.2, 4.4.1.2].
После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.
ВЕХИ. Сборник статей русских философов начала XX века о русской интеллигенции и её роли в истории России. Издан в марте 1909 г. в Москве. Получив широкий общественный резонанс, к апрелю 1910 г. выдержал четыре переиздания общим тиражом 16000 экземпляров. Михаил Осипович Гершензон. ПРЕДИСЛОВИЕ Николай Александрович Бердяев. ФИЛОСОФСКАЯ ИСТИНА И ИНТЕЛЛИГЕНТСКАЯ ПРАВДА Сергей Николаевич Булгаков. ГЕРОИЗМ И ПОДВИЖНИЧЕСТВО Михаил Осипович Гершензон. ТВОРЧЕСКОЕ САМОСОЗНАНИЕ Богдан Александрович Кистяковский.
Сборник работ ведущих христианских философов России, посвященный религиозности Льва Толстого, написанный спустя два года после смерти писателя (1912 г.). Задача настоящего сборника — представить соображения для критического анализа религиозного мировоззрения Толстого – продиктована почтительным к нему вниманием со стороны всех, принявших участие в сборнике. Правда, среди них нет ни одного, кто мог бы считать себя религиозным последователем Толстого, но нет и ни одного, кто не признавал бы религиозной значительности его жизненного дела.
Что такое время? К нему мы постоянно обращаемся, на него оглядываемся, о нем думаем, его катастрофически не хватает. А откуда оно взялось и куда летит? Алан Бердик, известный американский писатель и постоянный автор журнала The New Yorker, в остроумной и изящной форме, опираясь на научные исследования, пытается ответить на этот вопрос. Вместе с автором вы найдете двадцать пятый час, потеряетесь во времени, заставите время идти назад. И уж точно не пожалеете о потраченных часах на чтение этой удивительной книги.
Предлагаемая вниманию читателей книга посвящена одному из влиятельнейших философских течений в XX в. — феноменологии. Автор не стремится изложить историю возникновения феноменологии и проследить ее дальнейшее развитие, но предпринимает попытку раскрыть суть феноменологического мышления. Как приложение впервые на русском языке публикуется лекционный курс основателя феноменологии Э. Гуссерля, читанный им в 1910 г. в Геттингене, а также рукописные материалы, связанные с подготовкой и переработкой данного цикла лекций. Для философов и всех интересующихся современным развитием философской мысли.
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.
В своей новой книге известный немецкий историк, исследователь исторической памяти и мемориальной культуры Алейда Ассман ставит вопрос о распаде прошлого, настоящего и будущего и необходимости построения новой взаимосвязи между ними. Автор показывает, каким образом прошлое стало ключевым феноменом, характеризующим западное общество, и почему сегодня оказалось подорванным доверие к будущему. Собранные автором свидетельства из различных исторических эпох и областей культуры позволяют реконструировать время как сложный культурный феномен, требующий глубокого и всестороннего осмысления, выявить симптоматику кризиса модерна и спрогнозировать необходимые изменения в нашем отношении к будущему.
В августе 2020 года Верховный суд РФ признал движение, известное в медиа под названием «АУЕ», экстремистской организацией. В последние годы с этой загадочной аббревиатурой, которая может быть расшифрована, например, как «арестантский уклад един» или «арестантское уголовное единство», были связаны различные информационные процессы — именно они стали предметом исследования антрополога Дмитрия Громова. В своей книге ученый ставит задачу показать механизмы, с помощью которых явление «АУЕ» стало таким заметным медийным событием.
Новая книга известного филолога и историка, профессора Кембриджского университета Александра Эткинда рассказывает о том, как Российская Империя овладевала чужими территориями и осваивала собственные земли, колонизуя многие народы, включая и самих русских. Эткинд подробно говорит о границах применения западных понятий колониализма и ориентализма к русской культуре, о формировании языка самоколонизации у российских историков, о крепостном праве и крестьянской общине как колониальных институтах, о попытках литературы по-своему разрешить проблемы внутренней колонизации, поставленные российской историей.
Представленный в книге взгляд на «советского человека» позволяет увидеть за этой, казалось бы, пустой идеологической формулой множество конкретных дискурсивных практик и биографических стратегий, с помощью которых советские люди пытались наделить свою жизнь смыслом, соответствующим историческим императивам сталинской эпохи. Непосредственным предметом исследования является жанр дневника, позволивший превратить идеологические критерии времени в фактор психологического строительства собственной личности.