Post Scriptum - [25]

Откланявшись чинно, Филорет Львович покинул комнату Смыковской и направился к дверям спальни Анны Антоновны. Молодая барышня ещё не спала, и услышав настойчивый стук, поспешила отворить.

– Филарет Львович? – удивленно произнесла она, – не могу поверить, что Вы здесь… Входите…

– Анна Антоновна, соблаговолите через полчаса спуститься вниз, в гостиную. У меня состоится важный разговор с Вашим папенькой, и Вам присутствовать необходимо.

– Разговор с папенькой? О чём же он будет?

– Вы узнаете всё. Но только через полчаса.

Филарет Львович уже собирался идти, однако Анна Антоновна остановила его.

– Зачем же Вы так спешите? Сегодня не было занятий, я не видела Вас всего один день, а уже вся извелась и покойного места себе не нахожу.

Анна Антоновна взглянула на учителя с такой тоской и нежностью, что кажется, была готова упасть в его объятия и разрыдаться. Филарету Львовичу стало жаль её, но лишь на короткое мгновение, мысли его, запутанные, все сплошь скверные, уносились далеко от этой комнаты, от влюбленной барышни и ее печали.

– Прошу Вас, позже об этом, нынче не ко времени, – произнес он сухо и ушёл.

Оставшись в одиночестве, Анна Антоновна и впрямь заплакала. Её слезы падали безжалостно на котенка, подаренного ей младшим братом. Сидя у барышни на руках, рыжий котенок, морщился от каждой падающей капли и тщетно пытался спрыгнуть вниз. Сначала Анна Антоновна присела на кровать, потом и вовсе прилегла на неё, расстроенная она прикрыла воспаленные глаза и не заметила, как уснула. Её округлое, юное лицо то бледнело, то вновь заливалось румянцем во сне, ресницы иногда подрагивали. В то время явился ей странный сон.

Ей снилось, будто она в саду, прогуливается между кустами сирени, слушает пение птиц, и доносящиеся откуда то звуки музыки. Затем все стихло разом и на пути её вырос камень. Огромный, серый камень, местами поросший мхом. Стараясь обойти его, она только напрасно тратила силы, куда бы не направилась она, камень все одно, оставался прямо перед ней. Наконец утомленная, утратившая силы, упала она на землю. Вот вокруг нее уже не сад, а напротив совершенный пустырь, и нет никого. Ей хочется подняться на ноги, позвать на помощь, и она кричит, но не слышит голоса своего. Вскоре явственно приходит чудовищное осознание того, что ноги теперь не слушаются её, и не чувствуются даже, будто их и нет вовсе. Испугавшись Анна Антоновна закричала невероятно пронзительно, и увидела как в небо взметнулась целая стая черных птиц. Уже очень высоко, где то среди облаков, оперение их стало пурпурно-красным. И в тот же миг Анна Антоновна увидела, как склонился над ней папенька и желая поднять её, тянет за руки к себе.

– Папенька, слава Богу вы пришли, – шепчет она ему, – я ног не чувствую и зябко мне очень.

Он жалостливо гладит её по голове, а в руках его возникает вдруг свадебная фата и он накрывает ею ноги дочери. От этого стало ей теплее, и на сердце легче, спокойнее, однако не надолго. Внезапно упала на землю рядом с нею, одна из красных птиц, затем другая, третья и все они мертвы. И вот уже видела она себя с высоты, лежащей на опавшей кленовой листве, и усыпанной отвратительными птицами кровавого цвета.

Вивьен. Сон

Солнце Прованса, бросало свои лучи на алые маки, теплый ветер раскачивал кусты лаванды, и они вздымались, словно морские волны.

Мистраль уже возвещал о своем скором прибытии, за холмами, изгибавшимися на горизонте, но пока, всё вокруг Вивьена было беззаботно и радужно.

Цикады пели свои вечные мелодии, растворяясь в пейзаже, пчелы порхали с куста на куст, а ароматы розмарина и меда наполняли легкие мальчика, который стоял один посреди поля, в этом райском уголке.

Ему не было еще и десяти лет, и он часто проводил выходные и праздники со своим отцом, который любил работать в этом маленьком доме, построенном им самим.

Это было больше убежище или мастерская, чем дом, и Вивьен чувствовал себя Марселем Паньолем, когда он сопровождал туда своего отца.

И часто свободные дни оставляли ему время для мечтаний, в то время как его отец, с упоением возился в своей мастерской, ремонтируя что-то или изготавливая инструменты.

И вот теперь, когда перед Вивьеном раскинулась эта необъятность прованских полей, он, как маленькое пятнышко, затерянное между шипами и камнями, чувствовал себя спокойно и легко, как дома.

Потом пришел ветер, который таился за холмами. Ветер, сорвавшийся с высоты, чтобы упасть в Средиземное море. Злобный мистраль пронесся над цветами, и Вивьен это почувствовал. Он развернулся и побежал вниз по склону, между сухой травой и выступающими камнями. С замирающим от страха сердцем, он развел руки в стороны, готовый принять мощное дыхание этого чудовища.

И оно появилось. Невидимое. Огромное. Неистовое.

Принося с собой сосновые ветки со склонов холмов, поднимая высокую пыль и осколки с горячих скал. Подхватив с собой маленького Вивьена, который уже не чувствовал, бежал он или летел.

Его тело стало легким, он больше не чувствовал холода. И с бьющимся сердцем, он видел, что его дом, и отец, становятся всё ближе к нему, и ветер помогает ему в этом.

Он закричал от радости, и почувствовал, как слезы потекли по его щекам. Но несколько небольших камней заставили его уворачиваться, потом его нога зацепилась за куст боярышника, и он стремительно упал на землю. Его падение продлилось лишь несколько секунд, а когда он открыл глаза, то был весь в пыли, а по его лицу текла кровь. Его взгляд был устремлен в небо, он чувствовал, как ветер обдувает его тело. Потрясенный всем произошедшим, и пораненный падением, он застонал и встал. Потом медленно дошел до дома, который стоял посреди сочной зелени, как остров.