Посольство монахов-кармелитов в России. Смутное время глазами иностранцев, 1604-1612 гг. - [15]

.

Неизвестно, чем окончились переговоры персидских посланников с Иваном IV, посольские документы, отражающие русско-персидские отношения, сохранились далеко не полностью из-за Смутного времени и многочисленных пожаров. Посольские книги по русско-персидским связям сохранились только с 1588 г., но, если помощь шаху и была оказана, она явно была недостаточной. Венецианский посол в Праге А. Бадоэр сообщал сенату, что в Праге ходят упорные слухи о том, что московский князь пообещал персам 150–200 лошадей, для того чтобы те могли конкурировать с османами и продолжать войну[144]. В одном из пропагандистских «летучих листков», распространявшихся по Европе в это время, прямо говорилось, что «московиты уважаемы из-за их военной мощи против турок и связи Москвы с шахом Персии, и это представляет большую опасность для Порты»[145].

Однако затянувшаяся Ливонская война не давала возможности московскому правительству быть полноценным участником международных отношений на востоке. Русское государство смогло вести активную восточную политику только после 1582 г., когда было заключено Ям-Запольское перемирие с Речью Посполитой. О том, что османо-персидская война может напрямую коснуться Русского государства, стало известно в 1584 г. К этому времени скончался царь Иван IV, на трон взошел царь Федор Иоаннович. В Константинополь через Азов был отправлен посланник Б. Благово с извещением Мурада III о событиях в Москве. Во время своего посольства Благово имел встречу с великим визирем Осман-пашой, который в откровенной форме выразил османские претензии к московскому правительству. Русские гарнизоны самым серьезным образом препятствовали свободному проходу османских и крымских войск в Персию. Осман-паша в ярости угрожал русскому посланнику Б. Благово, что, если терские и донские казаки с русскими гарнизонами не будут давать османской армии свободного прохода в Персию, «султан пошлет воевать русскую землю и пошлет не только Крымских и Ногайских людей, но и Турских, и притом к Астрахани»[146]. В Константинополе положение еще более осложнилось. Русский посланник был принят очень холодно, Мурад в категорической форме потребовал убрать с Терека гарнизон, чтобы «проход был в Кызылбаши», при этом султан также потребовал убрать казаков уже и с Дона и Азова[147].

Русское правительство понимало серьезность угроз. Благово доносил, что в Азове откровенно говорят о предстоящем походе крымского хана Ислам Гирея и османских войск под Астрахань. Положение осложнялось позицией вассальных русскому правительству ногайских орд. Пришедший к власти в Ногайской Орде бий Урус считал себя владыкой всех пространств в Дешт-и-Кипчаке[148]. Грозный царь Иван, захвативший Казань и Астрахань, был теперь не страшен ногайцам. В 1585 г. Урус послал гонцов к крымскому хану Ислам Гирею, чтобы тот передал просьбу ногайцев султану. Урус просил у Мурада жалованья, милости и предлагал отправить в Астрахань османское войско, которое поддержат ногаи Большой Орды[149].

Идея Уруса о повторной кампании против Астрахани понравилась султану. С подобным предложением к Мураду обращался и узбекский хан Абдулла Шейбани, злейший враг Сефевидов. Абдулла-хан был недоволен, что Астрахань, центр азиатской торговли, в которой находились целые кварталы индийских, персидских и среднеазиатских купцов, оказалась в руках неверных[150]. Обстоятельства складывались таким образом, что к антиперсидской коалиции могла присоединиться и Большая Ногайская Орда, ханы которой несколько последних десятилетий шертовали русскому царю[151]. Султан Мурад направил к Урусу гонца с предложением напасть на Астрахань позднее, весной 1588 г., когда султан сможет выделить для поддержки ногаев корпус янычар, так как сейчас все османские силы заняты на персидском фронте[152].

Наступление османов на Персию продолжалось. Теперь к армии Осман-паши, наступавшей с запада, присоединились отряды багдадского губернатора Сигала-заде Синан-паши[153]. Сигала захватил часть Юго-Западной Персии и создал там две новые османские провинции для наступления на Тебриз – древнюю столицу Персии. Шахское правительство запросило мира. Это был акт отчаяния, так как в этот момент при дворе шаха находился посланник Римской курии Джованни Батиста Веккьетти, который клятвенно заверял шахское правительство, что в случае продолжения войны с османами персы регулярно будут получать из Европы 100 тысяч золотых и огнестрельное оружие ежегодно через Ормуз[154]. Папа объявил в своей энциклике в 1585 г., что «турецко-персидская война – это дар Божий для христианского мира»[155]. Видимо, в Европе плохо представляли внутреннее положение в Персии. Д.Б. Веккьетти от имени Сикс та V просил недееспособного шаха Худабендэ дать письменное «королевское обещание» («la sua fede regia»), что он не будет заключать мир с османами. Шах ответил, что никогда бы не хотел заключать мир с османами: во-первых, это вопрос веры, а во-вторых, из-за того, что османы нарушили территориальную целостность его государства. Однако, учитывая тяготы войны, папа и другие европейские государи должны гарантировать Персии свою помощь, тогда «