— Забавно. Меньше часа назад ты сделала мне предложение, а теперь торопишься избавиться от меня.
— Но ты отказался — помнишь?
— Я сказал, что мы поговорим об этом, когда промоем тебе щеку и колено.
— О чем говорить, если ты уже отказался!
Она готова была взорваться. Он огляделся и направился к нише с камином. Над ним играли радужными красками несколько картин.
— Это... Шагал, а выше — ранняя Джорджия О'Киф, да?
— Да. Это мамины. До свиданья, Джетро.
На книжных полках керамика доколумбовой эпохи. Подлинная, он готов был поручиться головой. Значит, деньги у нее и правда есть. Среди книг несколько его любимых.
— Где тут аптечка?
— Бог ее знает. — Силия повысила голос: — Джетро, я вполне в состоянии смыть грязь с лица. Ты не понимаешь намеков?
Нет, потому что мне здесь еще не надоело.
Он остановился как вкопанный, будто это ему надо было промыть ссадину. Что ему от нее нужно? У него насыщенная жизнь, в которой было все, что можно купить за деньги. Процветающая корпорация, знакомства и связи по всему миру, любые развлечения и женщины... А если захочется домашнего уюта, у него всегда есть сестра Линди, ее патриархальное семейство.
Он принял на себя ответственность за Линди, когда ему было девять лет, а ей четыре. Мать давно ушла от них, отец прикладывался к бутылке. Шестнадцать лет, пока Линди не вышла замуж, он был для нее старшим братом, защитником и советчиком. Фактически заменял сестре отца, и это во многом ограничивало его собственную свободу. Это было еще одной причиной того, что он не спешил жениться.
— В чем дело, Джетро? — услышал он раздраженный голос и вернулся к действительности. Какие у нее волосы. Золотятся и льются. Как коньяк. А смотрит так, словно сейчас запакует его в чемодан и пошлет бандеролью в Сибирь. Нет, эта женщина ему не надоела.
Совсем не надоела.
— В ванной наверняка есть шкафчик с аптечкой. Там должен быть хотя бы йод, — сказал Джетро, миновал узкий коридор и вошел в ванную. Душевая занавеска пестрела огромными цветами — красными и синими, плитка на полу тоже была ярко-красного цвета. Неизвестно почему этот сумасшедший дизайн привел его в восторг.
Какой-то бескомпромиссный цвет. Как Силия, подумал он, изучая полки с косметикой. Шкафчик нашелся в углу под кипой таких же помидорно-красных полотенец.
— Джетро, убирайся из моего дома! — бушевала Силия за его спиной. — Считай, что я никогда не произносила слово «женитьба». У меня бывают затмения! Это самое идиотское из них! Можешь злиться сколько влезет, только убирайся отсюда! И будь так добр, не возвращайся!
— Я не злюсь, Силия, — спокойно ответил он. — Ты одна тут кричишь как резаная. Никуда я не пойду, пока ты не объяснишь, что все это значит. Пошли на кухню, там больше света.
Она внезапно перестала бушевать и прислонилась к стене. Вид у нее был измученный — Джетро вспомнил, что она всю ночь была на дежурстве, и ему стало совестно.
— Слушай, Джетро, я сделала ошибку. Очень серьезную, просто ужасную. Что ты собираешься делать? Заставишь меня каяться? Тебе что, лучше будет от этого?
Она явно не из тех женщин, которые привыкли с милой улыбкой о чем-то просить. Такая мольба в голосе растрогала его, он едва удержался от объятий. Ничего, успеется. С чем, с чем, а с этим торопиться не надо. Вспомни Мерилиз, Элизабет...
— Я хочу, чтобы ты поподробнее объяснила свое предложение.
— Тебя не сдвинешь. Как валун на Пушечном холме, — проворчала Силия и заковыляла на кухню. Плюхнувшись на стул, она подставила щеку солнечным лучам. Губы плотно сжаты, глаза как два буравчика.
— Сиди спокойно! — Вымыв руки, Джетро приложил ей к щеке салфетку с перекисью. Силия заморгала. Кожа гладкая, сливочного оттенка, впадинка под скулой чуть золотится нежными волосками. Длинные темные ресницы, не тронутые тушью.
Грязь въелась довольно глубоко. Джетро бережно обработал рану, глядя, как Силия впивается зубами в нижнюю губу.
— Вот и все. Будет небольшая царапина.
Он открыл тюбик антибиотика, опустился на пол и обработал ей колено. Голубые вены, уходящие к бедрам и выше, будили в нем такие эмоции, что пришлось упереть взгляд в пол.
Его тянуло к ней. Вот и все. После скандала с Мерилиз и ноябрьской поездки в Австрию у него не было женщин. Стоит ли усугублять эту проблему? Обыкновенное чувственное влечение — так проще всего объяснить его неистовое желание покорить эту женщину, сделать ее полностью, неразделимо своей. Все просто, идиот. Не усложняй простые вещи. Ее строптивый характер и необыкновенный голос тут ни при чем. И даже уникальная способность заставать его врасплох.
Никакого секса, сказала она. Неужели поэтому он так злится на нее? Как она может игнорировать это влечение между ними, если сама ему подвержена?
— Теперь рассказывай, — велел он. — Как зовут твоего отца и что с ним случилось?
Силия колебалась — он увидел на ее лице мучительное сомнение.
— На холме ты чуть все глаза не выплакала. Я думаю, ты не часто это делаешь. Значит, фиктивный брак важен для тебя.
— Моего отца зовут Эллис Скотт. — Казалось, ей большого труда стоило разжать губы. — Эллис Скотт III. Старая вашингтонская династия. У него редкая форма лейкемии.