Послушание змеи - [136]

Я ничего не ответил, потому что испытывал страшное облегчение от присутствия здесь Мастера-Мага. Он вновь вернулся к работе, а я в ожидании замер на своем стуле. Наконец Абсалом попросил Артемуса принести пару нужных для его процедур вещей и Хранитель вышел из комнаты. Мне хотелось чем-то помочь, а не просто глазеть без толку. Словно прочитав мои мысли, Маг сказал:

— Ты хорошо обработал рану, но не она причина такого состояния. Расскажи мне подробно, что с вами случилось.

Я поведал ему о встрече с нежитью-Аристайдесом и его нападении.

— Так ты смог противостоять ему? — заинтересованно спросил Абсалом.

— Не сразу, но потом я впал в бешенство…

Вместо ответа Абсалом лишь слегка улыбнулся, тут же посерьезнев.

— Он нанес твоему другу тяжкое увечье, выпив из него почти всю жизненную энергию. Это нападение непременно бы закончилось гибелью Гарретта, будь оно хотя бы на секунду дольше.

— А он?..

— Не знаю. Скорее всего, но может быть и худший вариант. Этого можно избежать, лишь прервав оборвав магический процесс.

Я молчал, с несчастным видом глядя на вора, который опять лежал без движения и, казалось, едва дышал.

— Езекил сказал мне, что Аристайдес похищал и мою жизненную энергию с помощью Книги. Почему же я сейчас чувствую себя нормально?

— Вероятно потому, что он хотел лишь использовать, но не убивать тебя. И, насколько я понимаю, ты все еще ему нужен, так ведь?

Я медленно кивнул, а Абсалом между тем задумчиво смотрел на меня.

— Это не менее интересно…

— Я думаю, этот выбор предопределен ненавистью ко мне? Или цинизмом?

— Нет, он не так глуп. Все пойдет прахом, если последняя жертва не будет удовлетворять требованиям затеянного им ритуала. Кажется, ему известно кое-что, о чем мы пока не догадываемся.

— Он может попросту заблуждаться, — покачал я головой.

— Так же как и ты. Ведь тебе сегодня удалось противостоять ему, ты мог бы даже нанести Аристайдесу рану. Это уже чрезвычайное достижение.

— Меня захлестнул гнев, только и всего.

— Ты вообще не должен был ничего чувствовать. То, что в твоей душе проснулся гнев, уже более чем необычно. Человек, использовавший на ком-то подобное колдовство, — он указал на Гарретта — должен быть невероятно сильным Магом. Поэтому я думаю, что своей хваткой он очень крепко сдавил твою волю.

Я наморщил лоб, размышляя. Абсалом продолжал:

— Большинство из нас в подобной ситуации попытались бы напрячь до предела свои духовные Силы, чтобы стряхнуть с себя такого рода подчинение. Удивительно, что тебе удалось это сделать с помощью своих эмоций.

— Они, как-никак, самая сильная моя сторона.

— Вообще-то излишние эмоции считаются недостатком. Но, похоже, в твоем случае это не так. Ладно, как бы там ни было, он выбрал тебя в качестве последней жертвы, имея для этого какие-то веские причины. Нам бы тоже неплохо узнать о них, не находишь?

Я поглядел на Мага с некоторым недоверием:

— Что практически означает «узнать о них»?..

— Весь вопрос в том, что… — наклонившись ко мне, он испытующе поглядел мне в лицо. — Случалось ли когда-нибудь так: ты чего-то очень сильно желал и потом был удивлен, что твое желание вдруг исполнилось?

Я подумал о смерти Миа.

— Нет. Иначе сейчас моя сестра была бы здорова.

— Предотвратить смерть человека, чей час уже пробил — это высочайшее искусство, Тим, которым владели лишь единицы чрезвычайно одаренных Магов, живших столетия назад. Когда-то и ты был одним из них. Но вызвать подобное мастерство в своей новой ипостаси, без образования и соответствующего опыта — абсолютно несбыточное желание. Поэтому этот пример не стоит рассматривать. Я имею в виду нечто иное: какие-нибудь мелочи или, допустим, то, что ты желал, охваченный гневом.

Я напряженно думал.

— Не знаю… пару раз, чисто случайно, да. Но ничего такого, чего не может быть с кем угодно.

— Расскажи-ка об этом.

Мне хорошо помнился тот день, когда поденщик, работавший тогда на нашем дворе, наорал на мою маленькую сестру — она играла в стойле и, пробегая мимо, налетела на ведро с молоком, которое он только что надоил. Он бы дал ей еще и оплеуху, если бы Миа, до смерти перепуганная, не умчалась оттуда. Я отлично помнил, какое бешенство вызвала у меня эта сцена. И тут же, криво ухмыльнувшись, припомнил, как через пару минут после происшествия батрак начал взбираться по приставной лестнице и та рассыпалась, не выдержав его веса. Несмотря ни на что, это было чистой случайностью, как и тот случай с полкой в кладовой, которая обрушилась как раз в тот момент, когда отец наконец-то поймал там мою любимую кошку-воровку и хотел убить ее лопатой. Или как тот удачный выстрел — водяная стрела, освященная братом Урбаном, угодила прямо в женщину-нежить, хотя я кубарем скатился с лестницы. Если хорошо подумать, то было всего несколько таких происшествий, но не так уж много, чтобы считать их чем-то необычным.

Абсалом тихо выслушал меня и затем спросил:

— Когда ты освобождался из-под контроля Аристайдеса, то что за чувство испытывал?

— Вы имеете в виду что-то еще, кроме гнева?

Он кивнул. Тогда я чувствовал, что не могу дать случиться происходящему. И тогда во мне проснулось… Но это могло оказаться просто игрой воображения. Самое важное, что я в тот момент противостоял ему изо всех сил и это внутреннее сопротивление было очень мощным.