Последняя вода - [21]

Человек сорвал с лица резиновую, с большими стеклами маску, огляделся: на фоне неба, милях в двух, проступала темная полоска берега.

Он вспоминал все, что ему было рассказано о заливе, в который должен попасть, и в каком порядке нужно действовать дальше. Герметизированный костюм хорошо держал на воде. Отстегнув от пояса свернутый рулоном гофрированный мешочек из тонкой резины, он нашел сосок и начал дуть. Дул долго, с остановками, с трудом переводя дыхание. И вот — рядом закачался небольшой легкий плотик, похожий на простеганный тюфяк. Человек стянул с себя вещевой мешок и положил его сверху. Подталкивая плотик рукой, поплыл к берегу.

Слева черной стеной далеко в море уходил узорчатый мыс, напоминающий развалины крепостной стены. Человек останавливался, замирал в воде, прислушиваясь и оглядываясь. В заливе было темно, и эта темнота успокаивала. А где-то там, за берегом, робко нарождалось утро. Оно давало знать о себе чуть посветлевшим краешком неба.

Медленно плывя в фосфоресцирующей воде, он думал о том, что, если все сложится удачно и он благополучно вернется и получит обещанную кругленькую сумму, тогда ему сам черт не брат…

Холодно. Впереди показалась гладкая скала. Он проплыл рядом. Как быстро светает! Конечно, в июне ночи короткие. Огден просчитался во времени. А берег подходящий, есть где укрыться. Теперь недолго…

И ему вдруг стало страшно, так страшно, что захотелось кричать. «А что, если его уже заметили и ждут? Как зверя ждут в засаде». Он перестал грести и с ужасом уставился на берег. Потом повернулся и быстро, как мог, поплыл назад к скале. Только одна мысль теперь мучила его: спрятаться! Он сам не знал, чего так испугался, судорожно перебирал руками и плыл назад.

Добравшись до скалы, уцепился за небольшой выступ, перевел дух. Стало совсем светло. Теперь нечего было и думать о береге. Оставалось ждать следующей ночи.

Человек прикрепил мешок к поясу и лег спиной на плотик. Усталость давала себя знать, нервное напряжение требовало разрядки. Он задремал. Но дремал недолго: в море послышался шум мотора. «Заметят? Все равно, будь что будет». Закрыл глаза и ждал. Опять стало тихо. «Не заметили».

В полдень подул свежий ветер. Волны раскачивали его на плотике, то бросая на скалу, то стремясь утащить в море. Соленые брызги слепили глаза, попадали в рот. Он судорожно цеплялся за камни…

…Майкл Огден был внешне спокоен, пока подводная лодка возвращалась в район, откуда на катере его домчали до маленького городка на островах. Теперь ему предстояло ждать известий от агента.

Однако по мере того как приближалась долгожданная минута, майор начал нервничать.

— Включайте рацию, сержант! — приказал он.

Радист щелкнул тумблером и начал выстукивать условный сигнал: «Русалка», «Русалка». Я «Нептун», отвечай».

Но «Русалка» молчала…

7

В начале июня лето, наконец, взяло свое. Солнце оказалось сильнее туч. Ярче становилась листва, и в траве менялись узоры цветов. Как-то удивительно скоро пришла пора сенокоса. В свободные от службы часы пограничники ходили помогать друзьям на луга, которые находились неподалеку от заставы.

…Яблочкин задумчиво жевал травинку и, не спуская глаз с девушки, слушал ее рассказ.

— А мама так и не поправилась, — продолжала Наташа. — Она умерла перед самым концом войны. Шел мне тогда девятый год. Ну, а потом вернулся из-под Берлина отец, бравый такой, с орденами. Как узнал о смерти матери, никак не мог успокоиться. Гладит меня, бывало, по голове, а сам где-то далеко-далеко. Не захотел оставаться там, уехали мы с Ладоги сюда, на Сахалин. Папа ведь до войны был рыбаком… Пойдемте, Саша. Глядите, уже все работают…

Когда спину начало ломить от усталости, над полем зазвенел высокий голос поварихи: «Обед гото-о-ов! Как бы не просты-ы-ыл!»

Обтерев косы травой, все двинулись к костру.

После обеда молодежь окружила старшего лейтенанта Фрусловского. Он знал много интересных историй из пограничной жизни и умел их рассказывать. Сейчас все тоже надеялись услышать что-нибудь новенькое.

Фрусловский неторопливо закурил и начал:

— Сегодня в перерыве Иван Демченко сел со мной рядом и говорит: «Вот вы все о бдительности нам толкуете, дескать, если живешь рядом с границей, смотри в оба», рассказал, как задержал он недавно одного подозрительного. А тот в амбицию — чего, мол, пристал. Но Демченко парень, как мы знаем, настойчивый. Повел того незнакомца в правление колхоза, а там опознали в нем заготовителя из рыбтреста, который обещал жаловаться большому начальнику и заметил Чепурному: «Что это у вас все пацаны с ума посходили?» — «Стыжусь, — говорит мне Ваня, — на смех подняли меня». Был такой разговор? — спросил Фрусловский у Ивана.

— Ну, был, — буркнул парень.

— Так вот, — продолжал офицер, — какой же сделал из того случая рыбак вывод. «Не буду, говорит, больше позориться, людей смешить. Какой дурак сюда полезет?»

— Ну и верно! — задиристо отозвался Демченко.

— А теперь послушайте. Прошлым летом появился неподалеку от границы мужичок. Ну, одежонка так себе, обычная. Бродит возле сопок, никому вроде не мешает. Увидели его две девушки из ближнего села. Подошли, спрашивают: «Вы чего здесь, мил человек, делаете?» А он им: «Черемшу собираю», — и показывает сколько набрал. «Не знаем что-то мы вас, дядя. Есть ли у вас разрешение здесь ходить?» Он им справку достает.