Последняя вода - [16]

— Ну, что думаете делать? Все виды нашей работы в условиях фронта изучили в совершенстве. И в биографию свою к делам пограничным дописали достойные главы. Вернемся к обычным делам. А дел у нас с вами и в мирное время хватает. Впрочем, наша война не кончилась.

Так вот, следующей вашей главой будет…

И она была, эта следующая глава. И другие, которые шли за ней. Но только при встречах с автором этих строк рассказывать о себе Евгений Иванович не стал. Улыбнулся, многозначительно развел руками — дескать, сами понимаете…

Я не мог настаивать. Да и зачем? Ведь того, что рассказано, с лихвой хватило бы для украшения нескольких человеческих биографий.

Евгений Иванович теперь, как принято говорить, на заслуженном отдыхе. Только отдых — понятие растяжимое, и каждый его понимает по-своему. Мирковский считает своим долгом активно участвовать в делах Комитета ветеранов войны, в военно-патриотическом воспитании молодежи. Часто его можно видеть в школах и воинских частях. После коротких выступлений героя вопросов на него сыплется множество. Такая уж романтичная профессия — разведчик.

Однако, рассказывая о делах минувших, а больше о действиях своих боевых товарищей, он слово «романтика» не употребляет. Старается объяснить, какая это сложная штука — разведка. И как нужно готовить себя для нее, сколько учиться.

Приглашает Мирковского и Центральный музей пограничных войск, что находится на Большой Бронной улице в Москве. Здесь многое возвращает Евгения Ивановича к прошлому, даже к поре довоенной. Хранятся тут как экспонаты и те два чемодана, в которых иностранный дипломат пытался провезти через границу шпионов. Короткий эпизод в его жизни. А вот вошел в историю пограничной службы.

Желанный гость Евгений Иванович и в Московском высшем пограничном командном училище. Что ни говорите, а много воспоминаний связано у него с училищем. Тут формировал свою группу. Отсюда отправлялся в долгий рейд по вражеским тылам. Это память о молодости, и это всегда удовлетворение. При виде молодцеватых курсантов в зеленых фуражках он как-то весь подтягивается, прямит плечи и прикладывает руку к виску. Растет добрая смена.

РУБЕЖ У ОКЕАНА

В Центральном музее пограничных войск на Большой Бронной уже более четверти века экспонируются резиновый комбинезон, желтый водонепроницаемый костюм, ласты и другие аксессуары, которыми был снабжен пришелец из… глубин морских. Отправили его на нашу землю, понятно, не русалки. Однако, несмотря на то что за это время экспозиция музея пополнилась более современными свидетельствами деятельности иностранных разведок, говорящими о попытках заслать своих агентов через границу, те экспонаты остались на месте.

…Эта история незабытая и, бесспорно, поучительная. О ней и теперь рассказывают преподаватели пограничных училищ. И уж, конечно, хорошо помнят пограничники Сахалина.

Автору довелось встречаться с героями событий, о которых пойдет речь ниже. И побывать в те годы в местах, где они происходили. А точнее — пройти с пограничниками по их тропам и услышать: «Это было здесь…»

1

Тугой мартовский ветер с пронзительным свистом врывался в каждую щель, пел в проводах антенны, забирался под бушлат, высекал слезы из глаз. Он рвал тяжелую, как свинец, воду. И море гневалось, отбиваясь от него, грозно двигало островерхими волнами, шумно швыряло о берег серую шугу.

В двадцать три пятьдесят капитан-лейтенант Петр Фуртас поднялся на мостик. Пограничный корабль плавно отошел от стенки и покинул бухту. Берег удалялся и, наконец, совсем пропал в темноте. В черном, проколотом звездами бархате неба застыла ущербная луна. Свет ее ложился на море размытой мерцающей дорожкой живого серебра.

Фуртас приказал погасить судовые огни. Кораблю, который несет охранную службу, лучше ходить без огней. Еще несколько миль — и граница, та невидимая глазом условная полоса, которую можно проследить только на картах. В море этот рубеж точно определяют лишь штурманы. Фуртас хорошо знал, где находится граница, — он охранял ее.

— Слева по борту судно! — доложил старший матрос Василий Доринских. — Идет без огней.

— Вижу, — тихо ответил офицер.

Примерно в пяти кабельтовых от корабля в лунном свете можно было различить силуэт небольшого судна. Точно призрак, оно медленно двигалось вдоль берега, держа курс на север.

— Полный правый! Нужно опознать принадлежность! — Это было уже задание самому себе и старшему матросу. — Идти на сближение! — приказал Фуртас рулевому.

Палуба заметно завибрировала под ногами, и от этого острее стала ощущаться скорость. Дистанция между судами начала сокращаться. Фуртас не сомневался, что через несколько минут все выяснится. Так уже бывало. И раньше приходилось пограничникам встречать рыболовов, по небрежности не включавших отличительные огни. Иногда в советские воды попадали и японские шхуны, обычно так случалось в шторм, когда легкие суденышки не могли противостоять стихии. Тогда приходилось им даже помогать. Но сегодня шторма не было.

Неожиданно судно, к которому шел корабль, резко изменило курс, увеличило ход и, выскочив из лунной дорожки, нырнуло в темноту, сразу слившись с ней. Значит, это не «случайный прохожий»…