Последняя пристань - [10]
— Опять сап? — спросил Евдоким.
— Нет. Кобыла при родах пала.
— Чего же ты меня зовешь?
— Мы живем хоть и в боязни, да все вместе. А ты там совсем один.
— Поживем, увидим, чья правда верней, — ответил Евдоким и обратился к бабке: — Ты, мать, получше в тулуп закутывайся. Иначе замерзнешь, а мне тебя надо привезти живую.
Бабка залезла в сани, улеглась на одну полу тулупа и накрылась второй.
— За матерью через неделю приеду сам, — сказал Спиридон и протянул Евдокиму руку на прощанье.
Спиридон приехал не через неделю, как обещал, а через полторы. Наталья немного недомогала и помощь старой женщины была ей лучше всяких лекарств. Спиридон открыл дверь, когда бабка купала ребенка. Рядом стояли Евдоким и Наталья с холщовой простынкой в руках. Наталья болезненно улыбалась. Спиридон обратил внимание на ее бледное, без единой кровинки лицо. Но удивило его не это, а скрытая и глубокая перемена, случившаяся с Натальей. Черты ее лица стали отточенными и в то же время более мягкими. Оно светилось нежностью и особой внутренней красотой. Спиридону показалось, что за своей женой после родов он этого не замечал.
Канунников обрадовался гостю.
— А ведь точно сын, — засмеялся он, глядя на Спиридона. — Как ты и говорил. Мишкой нарекли.
Пока Шишкин раздевался, Евдоким выскочил из избы, принес соленой осетрины. Наталья поставила на стол чашку с грибами — в осиннике недалеко от дома осенью было много груздей. Канунниковым хотелось встретить гостя как можно лучше.
— Как дома-то? — спросила Спиридона мать. — Я уже давно сбиралась сама уехать, да они не отпускают. Трудно молодым без старухи.
— Дома-то ничего, а вот в колхозе худо, — ответил Спиридон, вешая шубу на крючок у двери. Обвел взглядом стол и, достав из кармана шубы бутылку самогона, протянул ее Евдокиму. — Знаю, что у тебя нету, а новую жизнь обмыть требуется.
— За сына выпить всем надо, — обрадовался подарку Евдоким. — А тебе, мать, от нас особое спасибо. Уж не знаю, чем и отблагодарить.
Евдоким разлил самогон по кружкам, одну из них пододвинул бабке. Та едва притронулась губами к ее краю и поставила кружку на стол. Спиридон залпом опрокинул самогонку в рот и взял в руки большой кусок осетрины. Но ел нехотя, медленно двигая челюстями, и все время смотрел в окно отсутствующим взглядом. Его поведение показалось Евдокиму подозрительным. Но задавать вопросов он не стал, ждал, когда Шишкин расскажет обо всем сам.
Спиридон не заставил себя долго ждать.
— Хлеб у нас сгорел, — тяжело произнес он и опустил голову.
— Как сгорел? — не понял Евдоким.
— Дочиста. Вместе с амбаром.
— Что же теперь будет-то? — запричитала бабка. — Вся деревня по миру пойдет. Ведь нам и сеять неча. Всю пшеницу смололи.
Только теперь до Канунникова дошла вся серьезность случившегося. Если сгорит крестьянский двор — горе большое, но оно касается одной семьи. А когда погибнет колхозный амбар — это уже беда всей деревни. Через два месяца начнется посевная, а где взять семена, никто не знает.
— Господи, да как же это стряслось-то? — всплеснув руками, спросила бабка. Услышав о несчастье, она сразу почернела лицом.
— Если бы и знал кто как, все равно ничего не поправишь, — ответил Спиридон. — Полыхнул враз амбар, будто солнце посередь ночи взошло. Пока народ выскочил, сообразил в чем дело, от него уже ничего не осталось.
Праздничное настроение исчезло. В избе воцарилась давящая тишина.
— Не будет никакого толка из коллективизации, — нарушил молчание Евдоким. — Свой двор всегда надежнее.
— Чего об этом говорить, — угрюмо заметил Спиридон. — Дело сделано, назад пути нету.
Застолья не получилось. Отодвинув кружку с недопитой самогонкой, Шишкин поднялся из-за стола и засобирался домой. Все еще причитающая его мать уже натягивала на себя теплую одежду. Евдоким дал им на дорогу рыбы, помог бабке сесть в сани, а потом долго смотрел вслед отъезжающему возку.
Через два дня к Канунникову пожаловал председатель луговского колхоза Зиновьев. Евдоким однажды видел его, когда приезжал в деревню за стеклом.
— Решил посмотреть, как живет единоличник, — вместо приветствия произнес Зиновьев, слезая с саней.
Евдоким, отгребавший деревянной лопатой снег от крыльца, выпрямился, бросил на председателя быстрый взгляд. Ночью валил снег, а сейчас выглянуло солнце и ударил легкий морозец. Морда председателева коня обросла куржаком и, когда он моргал, с длинных конских ресниц сыпалась изморозь. У Зиновьева раскраснелось лицо, на коротких усах тоже виднелся куржак. «Не обидел председателя Бог здоровьем», — подумал Евдоким, глядя на крепкую фигуру Зиновьева, широко расставившего ноги в добротных, выше колен, белых валенках. Зиновьев, не скрывая удивления, рассматривал прирубленные к избушке новые сени.
— Заходи, посмотри, — Евдоким показал рукой на дверь.
Председатель шагнул на крыльцо, а Евдоким, глядя ему в спину, думал и никак не мог сообразить, какая нужда ни свет, ни заря погнала Зиновьева за двенадцать верст по убродному снегу на чалышский берег. Посмотреть, как живет единоличник, это только отговорка. Причина была другой, более серьезной.
Зиновьев переступил порог, поздоровался с Натальей, обвел взглядом избу.
В повести «Леший» показаны романтика и героизм геологов, открывавших нефтяные и газовые месторождения Западной Сибири, и рассказано о дальнейшей судьбе этих открытий. Книгу с полным правом можно назвать документальным свидетельством последних десятилетий нашей эпохи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В повести Станислава Вторушина «Такое короткое лето» рассказывается о внезапно возникшей любви, которая сделала двух незнакомых людей самыми близкими на свете.
Остросюжетная мелодраматичная повесть о первой любви и неизменной хрупкости этого чувства при столкновении с суровой реальностью.
По поручению Ленина чрезвычайный комиссар советского правительства Яковлев ищет пути доставки императора Николая II и его семьи из Тобольска в Москву, понимая, что уральские чекисты не пропустят его через Екатеринбург. Это история трагических, последних дней российского самодержца. Роман основан на подлинных исторических документах, с психологической точностью воссоздавая портреты главных героев.
Герои произведений, входящих в книгу, — художники, строители, молодые рабочие, студенты. Это очень разные люди, но показаны они в те моменты, когда решают важнейший для себя вопрос о творческом содержании собственной жизни.Этот вопрос решает молодой рабочий — герой повести «Легенда о Ричарде Тишкове», у которого вдруг открылся музыкальный талант и который не сразу понял, что талант несет с собой не только радость, но и большую ответственность.Рассказы, входящие в сборник, посвящены врачам, геологам архитекторам, студентам, но одно объединяет их — все они о молодежи.
Семнадцатилетняя Наташа Власова приехала в Москву одна. Отец ее не доехал до Самары— умер от тифа, мать от преждевременных родов истекла кровью в неуклюжей телеге. Лошадь не дотянула скарб до железной дороги, пала. А тринадцатилетний брат по дороге пропал без вести. Вот она сидит на маленьком узелке, засунув руки в рукава, дрожит от холода…
Советские геологи помогают Китаю разведать полезные ископаемые в Тибете. Случайно узнают об авиакатастрофе и связанном с ней некоем артефакте. После долгих поисков обнаружено послание внеземной цивилизации. Особенно поражает невероятное для 50-х годов описание мобильного телефона со скайпом.Журнал "Дон" 1957 г., № 3, 69-93.
Мамин-Сибиряк — подлинно народный писатель. В своих произведениях он проникновенно и правдиво отразил дух русского народа, его вековую судьбу, национальные его особенности — мощь, размах, трудолюбие, любовь к жизни, жизнерадостность. Мамин-Сибиряк — один из самых оптимистических писателей своей эпохи.Собрание сочинений в десяти томах. В первый том вошли рассказы и очерки 1881–1884 гг.: «Сестры», «В камнях», «На рубеже Азии», «Все мы хлеб едим…», «В горах» и «Золотая ночь».
«Кто-то долго скребся в дверь.Андрей несколько раз отрывался от чтения и прислушивался.Иногда ему казалось, что он слышит, как трогают скобу…Наконец дверь медленно открылась, и в комнату проскользнул тип в рваной телогрейке. От него несло тройным одеколоном и застоялым перегаром.Андрей быстро захлопнул книгу и отвернулся к стенке…».