Минул день. Сгустилась и рассеялась ночь. Предрассветные сумерки уступили место ярким лучам солнца, которые в свою очередь отступили на закате перед наступлением мрака. Они бежали, изредка устраивая привалы. Никто не делал попыток приблизиться к своему попутчику. По молчаливой договорённости наступило перемирие.
Сколько дней провели они в пути – никто не считал. Очередная ночь готовилась передать свои права рассвету, когда проводник, наконец, остановился. Они добрались до цели. Охотник мгновение колебался, понимая, что цель их похода достигнута и предстоит очная встреча, и, собравшись с духом, побежал к ожидающему его врагу. Через пару минут он выбежал на небольшую округлую поляну. В самом её центре стоял толстый высохший ствол гигантского дерева. Около него хорошо различался тёмный силуэт недавнего попутчика. Тень подала знакомый любому охотнику знак – ждём.
На поляну выплыл ещё один силуэт. За ним подтянулись другие. Вскоре дерево, охотник и его противник были окружены плотным кольцом из нескольких рядов. Казнь это, или показательный поединок – разницы нет. Выбраться отсюда живым невозможно. Но сколько же здесь врагов! Если бы только треть из них отправилась в междуречье – оно перестало бы существовать раз и на всегда. Может быть, это и пытаются они объяснить одному из лучших убийц, погубившему более сотни их собратьев?
Край солнца показался из-за горизонта. Первые его лучи упали на собравшихся на поляне. И тот единственный, ради кого была собрана такая толпа, смотрел по сторонам, не веря своим глазам. Лишь в лучах восходящего солнца тёмные силуэты обрели чёткие очертания и показались в своём истинном виде. И этот вид поверг в ужас больше, чем любой другой, всплывавший в ночных кошмарах. Охотник обвёл взглядом всех, собравшихся на поляне. Руки его предательски задрожали, из глаз потекли слёзы, ноги подкосились, и он упал на колени. А вокруг молча стояли его предки.
Сколько знакомых взглядов! Многих из собравшихся здесь он узнал. Вокруг стояли его друзья и родные. Почти вплотную подошёл и помог подняться отец. Очень много сил потребовалось, чтобы оторвать взгляд от земли и посмотреть на того, кто привёл его сюда. Да. Сомнений не осталось. Перед ним у сухого дерева стоял тот, кто был для него легендой, кого он всю свою жизнь считал примером. Столетиями из уст в уста передавалось описание его шрамов, ставших потом символом, наносимым в день посвящения на грудь возмужавшего юноши, готового убить своего первого врага. На поляне собрались те, кто имел право гордо называться охотником. Только двое из них получили титул «великий». И только один из них был ещё жив.
Ему была открыта тайна великого проклятья, ложащегося на каждого, кто увидит неприкаянную душу проклятого предка при свете солнца, и заменяющего посмертие тому, кто осмелится не неё покуситься.
Солнце почти вышло из-за горизонта. Проклятые души предков покидали поляну. Охотник посмотрел в глаза своему великому предку и прочитал в них такую боль, тоску и сочувствие, что сразу отвёл взгляд. Как только край солнца оторвался от горизонта, он почувствовал, как тяжким грузом на плечи ложится боль проклятия, обрекающего на вечные муки. Протяжный стон вырвался из груди, постепенно превратившийся в жуткий вой.
* * *
Он приближался к реке. Мимо проплывали знакомые места, усиливая муки. Но он не обращал на это внимания. Надо было, во что бы то ни стало, предупредить остальных. Никто больше не должен становиться охотником, а те, кто уже лишился посмертия, должны перестать приумножать ожидающие их страдания. Как это объяснить живым, будучи неспособным с ними общаться? При встрече что-нибудь придумаем.
Внезапно, из-за дерева показалось нечто удивительное, обещающее избавление, искупление, снятие проклятия. Изумлённый, великий охотник бросился к сулящему покой свету. И, когда оставалось только дотянуться до заветного источника, он почувствовал, как его словно поймали и зажали в узкой расщелине. Он попытался высвободиться, но ловушка только сильнее сдавила, заставив завопить от боли. Но и эта боль оказалась всего-навсего незначительным неудобством, по сравнению с тем, что почувствовал великий охотник, после того, как был выбит предохранитель. Ловушка медленно смяла его, сжигая часть самой души.
Очнулся он у подножия огромного высохшего дерева на закате, когда край солнца коснулся горизонта. Сколько времени прошло с того момента, как он угодил в ловушку? Может только одна ночь, а может и сотня лет. Но одно он почувствовал очень хорошо. Боль, вызванная проклятием, немного уменьшилась. Совсем чуть-чуть, словно кара за одно из убийств, совершённых им, перешла с него на убившего его охотника. Чтобы обрести покой, ему придётся умереть ещё более ста раз. И переложить всю тяжесть своей вины на другого, ничего не подозревающего охотника? Нет. Его долг прекратить распространение этого проклятия! Вновь он направился в долгий путь к реке.
– У тебя получится, – услышал он голос того, кто когда-то привёл его сюда, а сейчас сидел, прислонившись спиной к стволу высохшего дерева. – У тебя обязательно получится. Если не сможешь ты, то не сможет никто.
