Последний вальс - [62]

— Десять с половиной лет назад, — сказала она, — на своей свадьбе. После этого мне было запрещено общаться с ним и даже произносить его имя — точно так же, как и твое.

— А, — выдохнул Джерард, когда экипаж остановился перед крыльцом дома. — Значит, было что-то, чего я не знаю, верно?

Вопрос был риторическим. Джерард не ждал на него ответа. Он открыл дверцу экипажа, прежде чем кучер успел спуститься с козел, и спрыгнул прямиком на заснеженную террасу. Опустив ступеньки, он подал Кристине руку.

— Мы поговорим об этом, прежде чем я уеду в Лондон, — сказал граф. — Пора рассказать правду, Кристина. Но не сегодня. И не завтра. Ведь мы будем праздновать Рождество.

— Да.

— Давай наслаждаться праздником, — сказал Джерард, глядя Кристине в глаза. — Нам обоим необходимы приятные воспоминания.

— Да.

Кристина едва удержалась, чтобы не побежать, пересекла холл и не оглядываясь направилась к лестнице. Она непременно опозорила бы себя, разразившись слезами, если бы обернулась. Но сегодня нужно радоваться, а не плакать. И какая-то часть ее действительно бурлила от радости.

Это Рождество Кристина проведет со своими детьми, тетей, золовкой, многочисленными гостями и… с ним.

Джерард прав: пришло время собирать добрые воспоминания.

Кататься на коньках после обеда пошли не все. Кто-то решил отдохнуть перед вечерним концертом. А кто-то предпочел лишний раз порепетировать. И все же довольно многочисленная группа молодых людей и детей отправилась к озеру в сопровождении трех грумов, каждый из которых нес большой ящик с коньками.

Граф Уонстед шел рядом с Маргарет. Он с интересом и одобрением наблюдал за ее быстрым превращением из постоянно пребывающей в тревоге обидчивой девушки, встретившей его в гостиной Торнвуда, в живую и улыбчивую юную леди.

— Тебе нравится Рождество, Маргарет? — спросил граф.

— О да, — с горящими глазами заверила кузена девушка. — Раньше я его ненавидела. Вы должны помнить, как мы его праздновали, когда был жив папа.

Детям никогда не дарили подарков. Этот день ничем не отличался от других. Разве что на ужин подавали гуся, а взрослые напивались так, что с ними лучше было не встречаться вовсе.

— Ничего не изменилось, когда хозяином здесь стал Гилберт, не так ли? — спросил Джерард. Отчасти он знал ответ, но, возможно, Маргарет расскажет что-то еще. Если он и думал о Кристине в течение всех этих потерянных лет — а он, конечно же, думал о ней, хотя и не желал этого, — то представлял, что она живет в роскоши, где исполняется каждое ее желание. Хотя Гилберт был не самым симпатичным из людей.

— О нет, все изменилось. Причем кардинально, — недовольно поморщившись, произнесла Маргарет. — После женитьбы на Кристине Гилберт вдруг пришел к Богу. Именно так он нам это объяснял. Я, конечно, молчала, пока он был жив, но мне не хотелось ни знать, ни почитать этого его Бога. Он только и говорил о грехах, покаянии, воздержанности, нравственности… Я могу продолжать до бесконечности. Родни повезло. Он как раз достиг того возраста, когда можно уехать из дому и жить собственной жизнью. Он отправился путешествовать. Хотя в конечном счете ему не так уж и повезло — он утонул в Италии. Но я была почти ребенком, поэтому застряла в Торнвуде. Это было ужасно, кузен Джерард. Я даже начала молиться о том, чтобы вернулся папа… или вы. Вы всегда относились ко мне по-доброму в отличие от всех остальных, когда мама умерла.

Джерард ненавидел себя за следующий вопрос, потому что чувствовал себя сплетником:

— А Кристина не пыталась сделать жизнь обитателей Торнвуда хоть немного счастливее?

Мэг взглянула на кузена, а потом решила говорить открыто.

— Нет, — произнесла она. — Лишь изредка, да и то когда Гилберт уезжал в Лондон. Он никогда не брал Кристину с собой. И меня не брал. Даже когда я стала достаточно взрослой для дебюта. Гилберт называл Лондон самым грешным и самым ужасным городом на земле, бывать в котором его сестре или супруге не подобает. Иногда в его отсутствие мы устраивали пикники. И даже смеялись.

— Ты много смеялась в последнюю неделю, — сказал Джерард. — Я помню, каким жизнерадостным ребенком ты была.

— Так хорошо, что вы вернулись, Джерард, и при этом ничуть не изменились. — Маргарет улыбнулась. — Кататься на коньках так же сложно, как танцевать вальс?

— Разница состоит лишь в том, что, обучаясь кататься на коньках, опираться на партнера вовсе не стыдно, а даже необходимо. Хочешь, тебя буду учить я? Или же ты предпочитаешь кого-то другого?

В глазах Маргарет заплясали веселые искорки.

— Боюсь, Лиззи Гейнор будет страшно разочарована, если я единолично завладею вашим вниманием, кузен Джерард. Я слышала, как она говорила всем и каждому, будто лед внушает ей ужас и будто она ни за что в жизни не решилась бы учиться этой премудрости, если бы вы не пообещали ей выступить в роли наставника. Она доверяет только вам, ведь вы такой сильный. — Маргарет захлопала ресницами, изображая Лиззи.

Все верно. Он действительно дал мисс Гейнор обещание. Его вынудили это сделать. Джерард уже решил для себя, что не станет ухаживать за Лиззи с целью продолжения отношений. Он также решил, что вообще никогда не женится. И все же Джерарду было ясно, что приглашение посетить Торнвуд лишь подогрело интерес девушки к его персоне. Теперь она и ее мать надеются услышать предложение руки и сердца сразу после Рождества.