Последний шаман Цитруса - [57]

— Гоша? Снежок?

Получилось тише, чем он думал, совсем невнятно и очень больно.

— Под домашним арестом, — ответил Рэй.

— Поселок? — спросил Зак.

— Все живы, если ты об этом спрашиваешь, — сказал Рэй, — у всех все хорошо. А вот у тебя, юноша, огромные проблемы.

Зак улыбнулся. Все живы. Все хорошо.

— Улыбаемся, значит, — отметил Рэй, поднялся и встал напротив — чтоб его было лучше видно, наверное. — Весело, значит, да?

— Рэй…

— Молчать, мудак! — рявкнул Рэй. — Не дергаться! Доктор сказал лежать — будешь, сволочь, лежать! Ты идиот! Я Мисту уже сообщил, что ты идиот! Я если нужно, официальное заключение напишу, что ты идиот! Со всеми необходимыми подписями и штампами! На Рейну захотелось?! Не полетишь! Там идиотов не любят! Да чего ты лыбишься, Зак?!

Рэй безусловно был страшен в гневе, но Зак его не боялся. Зак знал: Рэй добрый. Пусть на своих солдатиков так кричит. Те, глядишь, и испугаются. А Заку не хотелось пугаться, Заку было хорошо — все живы.

Он даже умудрился заговорить снова, когда Рэй набирал воздуха в легкие, чтобы продолжить на него кричать.

— Я же идиот, — вставил Зак, — мне можно.

Рэй от возмущения выдохнул весь воздух обратно, шагнул вперед и навис над ним.

— Буря прошла мимо! — прошипел он и снова перешел на крик. — Она и шла мимо! Потому ее не зафиксировали! Но нет! Надо было поднять бучу, догнать эту бурю и в нее запрыгнуть! Пр-ридурок!

Резко распрямился, прошагал к двери, обратно. Остановился у кровати и заговорил наконец человеческим голосом:

— Чем ты думал, Зак?

— Я не думал… — начал Зак. Горло, казалось, было уже разодрано в кровь. Но Зак понемногу привыкал к боли. И даже не хрипел и не сипел — почти что человеческий шепот получился.

— Конечно, ты не думал! — рявкнул Рэй, которому и говорить, и кричать ничего не мешало, и он вовсю этим обстоятельством пользовался.

— Я просто делал, что должен… Рэй… Когда кричать перестанешь… Можешь дать кислородную маску?

— Сам возьмешь, — процедил Рэй.

— Так мне ж лежать… и не дергаться, — шепотом напомнил Зак.

— Пакость ты такая, — устало вздохнул Рэй, протянул руку, стащил со стены маску и швырнул в Зака.

— И воды, — попросил Зак. Осторожно поднес маску к лицу, вдохнул. Боль от этого стала только острее, но Заку был очень нужен кислород, необходим был кислород. Он задыхался, будто бы в горле и впрямь комом стоял песок.

Маска не помогла.

— Конфет, надеюсь, не потребуете? — неожиданно заговорил другой, совершенно незнакомый голос. Тихо, ровно заговорил, но Зак подпрыгнул, как будто его током шибануло. Он был уверен, что в палате никого больше нет.

Он же видел, что в палате никого больше нет!

Повернулся на голос.

Человек стоял, подпирая стену спиной, руки скрестил на груди, смотрел в глаза пристально, внимательно. Стоял неровно — одно плечо выше другого.

И Зак понял, кто это. Зак сразу понял на самом деле.

Бледный, кривой и помятый. Помялся, как об Цитрус стукнулся, еще бы. Зак вон тоже помялся — а его только буря разок приложила. Ну, и он ее.

Буря прошла мимо, да, Рэй?

Не остановил — не успел. Но подвинул. Подвинул же!

— Потому что конфет вам не дадут, — продолжал Мист, пока Зак таращился на него во все глаза. — Конфеты дают исключительно послушным детям, если я не ошибаюсь.

Зак собрался с силами и заговорил в полный голос, превозмогая боль — почему-то казалось, что Мист не только стоит криво, что он еще и слышит плохо, и с ним нужно говорить предельно ясно, предельно четко, тем более, что это было очень важно.

— Мистер Джонс, я хотел…

— Нет, — качнул головой Мист, перебивая. — Я не буду слушать, что вы хотели, Зак, мне это неинтересно. Вы покинете Цитрус завтра. Мистер Чернофф любезно пообещал доставить вас на Рейну. И менее охотно пообещал доставить вас живым. Документы ждут вас в приемной. Завтра утром вылетаете. На Рейне предупреждены и тоже ждут. Полгода поработаете на подхвате. Со следующим набором — на первый курс.

— С-спасибо… — растерянно заговорил Зак, — но…

— Вы не поняли, — холодно сказал Мист, — я не буду вас слушать. И надеюсь больше вас здесь не видеть. Даже с дипломом Академии. Где угодно — но не здесь.

Развернулся и медленно, хромая, двинулся к двери. Полуразваленный человек.

Зак открыл было рот, чтобы опротестовать, но тут вклинился Рэй. Поднял ладонь, призывая к тишине. Так, в тишине, оба смотрели на то, как мучительно долго Мист полз к дверям.

Рэй подождал, пока тот выйдет, процедил Заку:

— Лежать, — и решительно двинулся следом.

— Это ты меня охранял, чтоб я с ним не заговорил? — уточнил Зак ему в спину, снова шепотом и снова через боль. И прохрипел возмущенно, когда Рэй уже выходил. — Эй! А воды?

— Потерпишь, — бросил сквозь зубы Рэй и хлопнул за собой дверью.

* * *

Мист сидел на диване в приемной. Сегодня ему было особенно трудно ходить. Давление или еще что. Но он дошел до приемной — и сел там на диван. Уставился в полупрозрачную стену перед собой. Не глядя на Рэя, спросил:

— Чего пришел? Снова отстаивать права детей?

— Буря шла прямо на нас, — сказал Рэй, сел рядом и тоже глянул на стену. — Она ведь не шла мимо, да? Она повернула?

— Они все чаще, — сказал Мист. — Внезапнее и сильнее. Их поведение становится непредсказуемым. Мы не успеваем за ними. Как не успевали за Чужими. Мы нигде не успеваем, дорогой.