Последний шаман Цитруса - [59]

Он говорил спокойно, ровно, все так же холодно, но впервые Рэй услышал, чтобы Мист от души ругнулся. И впервые зазвенели в его голосе незнакомые ранее нотки: Мист разозлился.

Не был привычно раздражен и не был холоден, собран и нацелен на полное уничтожение противника. Впервые за все время, что Рэй его помнил, Мист разозлился бессмысленно и бессильно. И, кажется, сам себя услышал. Потому что оборвал тираду, сделал паузу. Глубоко вдохнул. И вновь переключился на отстраненный тон.

— Так что не пытайся играть в психолога, Рэй. Я делаю свое дело. Приплетать сюда непослушного ребенка с его проблемами — совершенная глупость. Теперь, если ты унялся в своем рвением меня анализировать, иди к Заку в палату и следи, чтоб он до утра не сбежал. На сегодняшний день это — твоя миссия.

Мист медленно поднялся и, хромая, двинулся к двери. На ходу бросил:

— И про купол подумай.

Рэй проводил его задумчивым взглядом.

С Мистом определенно было что-то не так. Ну, кроме того, что с ним всегда было не так, сейчас внутри у него происходило еще что-то. Только понять, что именно, было еще сложнее, чем бурю предсказать. А понять было необходимо.

Слетит с катушек, начнет возводить купола и ловить частицы — точно Совет прикроет лавочку. А Миста в дурдом сдадут. Всех их в дуром сдадут.

И возможно, будут правы.

* * *

В замке ковырялись довольно долго прежде, чем открыть. Гоша успела проснуться, сесть на кровати, скрестить руки на груди, надуться и сделать вид, что так все время и сидела. Потом дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Снежок.

— Да что ты пуганный такой? — раздраженно спросила Гоша. — Заходи уже полностью. Следом за головой.

Снежок аккуратно шагнул внутрь, прикрыл за собой дверь. Остановился и уставился в глаза. Что-то изменилось в нем. Во взгляде.

— Ну? — спросила Гоша. — Чего тебе?

— Они увезут Зака, — тихо ответил Снежок. И голос будто бы стал другим, и интонации. Раньше он говорил мягче, и каждую реплику — будто спрашивал, будто не был ни в чем уверен. Теперь звучал так же тихо, но твердо.

Совсем незнакомый мелкий стоял сейчас на пороге. С холодным взрослым взглядом и чеканной уверенностью в голосе.

— Чего? — переспросила Гоша, присматриваясь к нему.

«Глаза у него красивые», - не вовремя отметила она.

Глаза как будто наконец наполнились. Большие и голубые, они казались прозрачными раньше, а теперь, с появлением в них прохлады, стали глубокими, бездонными. Стали казаться еще больше.

И только через несколько мгновений до Гоши дошло, что именно сказал Снежок.

— Чего?! — переспросила она еще раз.

— Отец свалил на дром, — объяснил Снежок. — По срочному делу. А до этого сказал, что для того, чтоб нас прикрыть, он позаботится о Заке.

— Так и сказал? — напряженно уточнила Гоша. Знала она, как ее батя умеет заботиться.

— Он позаботится о Заке по просьбе Миста, — попытался объяснить Снежок.

— А Мист типа добрейшей души человек, — фыркнула Гоша. — Еще одна дрянь, только в профиль.

— Чего? — пришла очередь Снежка переспрашивать.

— Того! — огрызнулась Гоша и решительно вскочила. — Погнали, мелкий!

И решительно прошагала к двери.

— Куда? — запоздало спросил Снежок ей в спину.

— Зака спасать! — отозвалась она. Вышла за дверь и уже начала сбегать по лестнице, когда услышала сзади неуверенное:

— Но отец запретил…

Раздраженно подумала: «Опять мямлит… А ведь только что нормальным человеком был…». И прокричала, не оборачиваясь:

— Отец на дроме! Хочешь попробовать меня остановить?

— Нет, — обреченно вздохнул Снежок и — она услышала шаги — двинулся следом. — Хочу помочь…

Гоша улыбнулась.

Глава 16. Цитрус

— Ныряем, господа, — тихо сказал Ким перед входом в атмосферу. Тихо и очень спокойно. — Надеюсь, угол помним.

Рэй помнил.

Но цэшку тряхнуло так, что начал сомневаться. Или так получилось на фоне тихого и спокойного Кима. На мгновение показалось, что ты на тренажере, а тренажер внезапно затрясся больше обычного.

— Но-ормально идем… — протянул Ивор, будто себя убеждал, и Рэй вдруг расхохотался. Следом за ним нервный смех разобрал и остальных.

После холодной бездны, после плавания в черной пустоте, мучительно медленного, растянутого на тысячи секунд, спокойного, как голос долбаного Кима, даже тряска при входе была радостным событием. Признаком того, что они все еще живы.

А потом все заткнулись, потому что Ким снова заговорил. Пока крейсеры трясло, а в смотровом мониторе пылало, Ким говорил.

— Арго, — говорил он, — потренировались. Теперь серьезно. Теперь не успеете выйти из машины в капсуле, и если погибнем, некому будет подбирать тех, кто в капсулах наверху. Теперь вы будете видеть противника, а противник — вас. Потому слушать меня, но и глаза разуть. Работать на максимальных скоростях. Они быстрые, но здесь и сейчас мы будем почти наравне. Основная цель — центральная машина противника. Сейчас идем под нее и даем максимальный залп, рассыпаемся, работаем по ситуации и — еще раз — слушаем меня. Пошли.

Ким бросил координаты, и на них даже успели выйти, успели оказаться под брюхом гиганта, идущего на посадку. Но не успели нанести удар. Сначала Ким отрывисто скомандовал: «рассыпались», а потом Рэй увидел птичек. Центральный корабль снижался неспешно, пустив перед собой крейсеры: пять огромных черных теней падали им прямо на головы, шли носами вниз.