Последний шаман Цитруса - [41]

А потом — когда Зак узнал куда больше — мир перевернулся. И вредители оказались спасителями, а дом — тюрьмой.

И уже когда Мист скрылся за стеной, Зак решил, что обязательно должен поговорить с ним.

Поговорить удалось только сейчас — почти в одностороннем порядке и с помощью дрона. Зато в определенном смысле они говорили до сих пор: Мист все еще был с ним — вел дрон следом. Дрон швыряло, а Мист выравнивал.

«Больше заняться нечем?» — сердито думал Зак, то и дело оборачиваясь через плечо. Но на самом деле был рад, что дрон рядом. Так казалось, что он не один.

Песок стоял сплошной воющей пеленой вокруг, и Зака все больше сносило в сторону — буря отталкивала его от себя. И шла вперед — опережала.

«Очень жаль», - подумал Зак. Потому что вспомнил картинку из старой книги, и сейчас та стояла перед глазами очень четко: шаман останавливает бурю, стоя лицом к ней. Рука поднята, ладонь раскрыта, и буря не идет вперед — стоит нерушимой стеной, повинуясь движению ладони. А за спиной шамана — люди.

Сейчас всё совсем не так. Люди слишком далеко, в поселке, и буря уже подбирается к нему. А Зак заходит со стороны и не успевает встать между ними. И за его спиной — только надсадно жужжащий дрон. А может, и нет его. Жужжание давно слилось с воем ветра. С воем, грохотом, скрежетом.

Как тогда.

И обернуться уже не выходит — слишком трудно удерживать борд ровно, не теряя скорости. Как тут дрон удержишь, если самого Зака вместе с бордом сносит? Нет его уже.

«Что я делаю?» — отчаянно подумал Зак. И начал торможение.

Дрон пролетел над головой и рванул вперед.

«А ты что делаешь?» — подумал Зак. И сунул руку в карман. Сжал в кулаке значок. И плавно нажал на кнопку запуска. Борд помчался следом за дроном, его шатнуло, повело было в сторону, но Зак выровнял.

— Песок мягкий, — прошептал он себе. — Песок… мягкий…

Выбросил свободную руку вперед, ладонью — к буре. Не остановить — так хоть сместить. Не сместить — хоть попытаться. Это в конце концов все, что они могут делать, — хотя бы пытаться.

* * *

…Он врезался в воющую стену.

Его швырнуло, борд вышибло из-под ног, отбросило в сторону. Зак упал, его подхватил ветер, бросил, покатил. Песок забился в глаза, в рот, нос, дышать стало невозможно, и снова вздернуло вверх, и он успел вдохнуть, но потом его окончательно приложило об землю. Зак задохнулся уже от боли.

Песок оказался совсем не мягким.

* * *

Подъемник остановился внизу.

Гоша, не оборачиваясь, сказала:

— Тут в стене какие-то сетки. Что отсюда идет? Кислород? У бункера замкнутый цикл, Зак?

Она стояла лицом к стене, близко-близко, едва ли не носом в нее уткнувшись, и водила по ней узкой когтистой ладонью — ощупывала.

— Зак? — повторила она.

Развернулась и уставилась на Снежка.

Он никогда не боялся ее. Он даже не мог понять, с чего это подчиненные Черноффа откровенно Гошу опасаются. И вообще стараются не попадаться лишний раз на глаза. «Вздорная девка» — так говорили о ней.

Но сейчас у нее был взгляд даже не вздорной девки. Сейчас у нее был взгляд бойца в режиме берсерка. Снежок не привел с собой ее драгоценного Зака. А за драгоценного Зака Гоша разорвет любого. Даже брата. Который ей к тому же вовсе не брат.

— Где. Зак? — отчеканила Гоша, продолжая глядеть в глаза с нарастающим мрачным безумием. И шагнула к нему.

— Гоша, — мягко сказал Снежок и поднял ладони.

— Что ты сделал?! — еще один шаг.

— Маргарита, — строго сказал Снежок, и она с воплем бросилась на него.

— Он… сам… Гоша! — Снежок перехватывал ее руки, но не успевал. Она била, царапала, пинала, даже за волосы схватила, даже клок умудрилась вырвать, когда он ухватился наконец за тонкое запястье, отрывая ее от себя. И рявкнул так, чтоб дошло. — Он сам!

Она по-кошачьи отпрыгнула назад, восстанавливала дыхание, смотрела недобро исподлобья и, кажется, готовилась к следующей атаке.

— Он так решил! — продолжил кричать Снежок.

— Не ори на меня, — прошипела Гоша и снова прыгнула. С рыком ударила его в солнечное и, пока он, согнувшись, пытался схватить ртом воздух, оттолкнула от подъемника, рванула наверх.

Но как только подъемник пошел, Снежок сумел-таки распрямиться, хлопнул по рычагу ладонью, остановив движение площадки в паре метров над каменным полом. Прыгнул, ухватился за ее край, рывком взобрался наверх и, схватив не ожидавшую такого поворота событий Гошу за кожаный воротник, швырнул вниз. Сам сиганул следом и, приземлившись в сантиметрах от нее, не дал подняться, впечатал в пол и выдохнул:

— Прекрати! Ты ничем не поможешь!

Гоша попыталась оттолкнуть его, ударить, вцепиться когтями, но он уже не позволил. Он удерживал позицию.

— Как ты мог?! — прокричала она сквозь слезы. — Как ты мог?!

Ее черты, мелкие и тонкие, исказились от рыданий. На несколько мгновений она стала некрасивой. И наверное, сама это поняла, потому что прекратила наконец пытаться стряхнуть его с себя и спрятала лицо в ладонях.

Снежок осторожно разжал пальцы — отпустил ее. Соскользнул на пол. Сел рядом.

— Зак принял решение, — тихо сказал он. — Я ничего не мог…

— Ты не мог? — сделав ударение на «ты», перебила она и оторвала руки от лица. Медленно села, подвинулась так, чтобы подпереть плечом стену. Недобро уставилась на него. Слез не было. Глаза были красными, но сухими. И так же сухо спросила: