Последний Прометей - [2]

«Ты был похож на замороженного тюленя. Такой же серый и твердый…»

Я её долго ненавидел. Считал японской шпионкой, подосланной выведать коды запуска ракет — думал ведь, что нахожусь в шестьдесят втором…

Что еще я, военный особист, мог подумать? Открываю глаза. Вижу треугольное скуластое лицо. В узких, уведенных к вискам глазах — любопытство. Как у ребенка по отношению к дохлой лягушке. Девчонка больше всего похожа на японку…

Отсюда вывод: пока я валялся без сознания, мир разродился войной и ракеты сделали своё дело. Результат: на советском военном объекте хозяйничают чужаки. У япошек своих ракет отродясь не было — вот, решили поживиться на дармовщинку…

* * *

…В коридорах тьма кромешная — генератора едва хватает на нескольких небольших комнат. Я прячусь у ангара для подводных лодок, слушаю как за стеной дышит океан. Жду…

Из туннеля, ведущего наружу, доносятся гулкие звуки, «глуп, глуп»… — Там левиафан, — думаю я. — Заплыл снаружи, как подводная лодка, и застрял. Теперь вот мается, не может развернуться… Представляю, как он трется боками о шершавые стены, тыкается огромной головой в поисках выхода, в отчаянии бьет хвостом…

Панда не торопится. У причала — большие баки, забитые зеленой кашей. По-моему, водоросли. Вонь от них — будто корове брюхо вспороли. Мне кажется, она их в синтезатор заправляет. По крайней мере то, что машина выдает как пищу, до отвращения напоминает эти самые водоросли. И вкусом, и запахом.

Глухо стучит сердце. Представляю, как неслышно прыгну сзади, сломаю тонкую шейку, а тело выброшу в воду, под пирс… — накручиваю себя, чтобы в нужный момент не сдрейфить.

Наконец шаги. Я подобрался, затаил дыхание… Вдруг понимаю — не она. Шаг тяжелый, размеренный, неторопливый. Армейская выправка, годы строевой подготовки. «Глянцевый сапог уверенно расплескивает грязную лужу на бетонном полу…»

Я сразу узнал, кто это. В горле пересохло, стою ни жив, ни мертв. Слушаю, как с потолка падают капли. Размеренно, неторопливо. Отсчитываю по ним секунды…Откуда здесь взяться замполиту?

Может, наши вернулись? И так мне захотелось, чтобы наши! Представил, как я вместе с ними лечу домой… А там — березки, скворцы на заборе, зеленое всё вокруг… И небо. Но тут вспомнил, как у нас с майором вышло…

— Маасима-сан! — я подпрыгнул от неожиданности. — Ты что тут к стене прилип, ждешь кого?

Голос насмешливо-покровительственный. Лицо белым треугольником светится в темноте, вместо глаз — зеркала. От неё пахнет водорослями, морской водой и чем-то вроде духов. Может мылом…

Представил, как пахнет от меня и отодвинулся. Мыться не приходилось давно.

— Как… — закашлялся. — Как ты меня обнаружила?

По её куртке перемещаются крошечные синие огоньки, создавая гипнотические узоры. «Как вши…»

— Я всё вижу. Забыл? — показывает на свои очки.

Черт. Она ведь говорила, что освещение только для меня и держит. Вот я дурак…

Подошла очень близко, так, что я чувствую тепло её тела, биение сердца под тонкой майкой… От дыхания поднимается грудь — кожа в вырезе белая, светится в темноте…

Сделав усилие, поднимаю глаза к лицу. Острый подбородок, впалые щеки. В зеркальных очках моё отражение. Позже я узнал, что это не очки, а линзы, вирт-экраны. Панда даже спит в них.

В узком коридоре не разминуться, она загородила проход. Стоит, чуть склонив голову к плечу, будто спрашивая: — «а ну-ка, что теперь будешь делать?»

Возвращается адреналиновая волна, схлынувшая от испуга. Едва сдерживаясь, цежу сквозь зубы:

— Дай пройти!

Не двигается. Покачивается с носков на пятки и усмехается. Сцепив зубы, протискиваюсь мимо. Снова обдает этим запахом — то ли мыла, то ли духов… И водоросли. От этой смеси сводит живот.

Мне нужно её убить.

…Тогда, на гауптвахте, всё было по другому. Карпов всем видом показывал, что не боится. С ленцой становился по стойке смирно, криво улыбаясь уголком рта… Как будто делал одолжение, выполняя предписанные уставом действия. Он чувствовал свою безнаказанность. Знал, что меня не любят. Что его, в случае чего, отмажут…

Наверное, я тогда просто психанул. Хотел съездить ему по роже, для острастки, но не смог остановиться.

Сейчас я ничего такого не чувствую. Ни злости, ни ярости… Просто понимаю — надо положить конец этому ползанию по темным коридорам, в сырости, постоянно натыкаясь на пятна разросшейся махровой плесени…

Наверняка она ждала. Знала, что когда-нибудь попытаюсь… Как только я прыгнул, протянув руки к её шее, тело пронзило током и я свалился на пол, больно ударившись подбородком и ребрами. В глазах помутилось.

Пролежал несколько часов. Малейшее движение, даже моргание, причиняло невероятные страдания. Конечности подергивались, как у эпилептика. Хотелось сдохнуть. В первую очередь — от стыда… Обмочился во время судорог.

Панда просто ушла. Бросила подыхать, как бродячего пса.

…Прошло несколько дней, или недель — я перестал следить за часами. Проводил время наверху, рядом с ЭВМ. Боялся, что она прокрадется, когда меня не будет, и что-нибудь испортит. Провода перережет, например…

Старался не отсвечивать. Как вор прокрадывался вниз, к складу старой тушенки, набирал сколько мог и тащил в свою берлогу. Даже гальюн соорудил, в подсобке. Экономя фонарик, ходил в полной темноте, ориентируясь по запахам и рельефу стен. Сумасшедшая крыса.