Последний побег - [10]
Появилось усиление караула — это подняли отдыхавший после ночной службы взвод. Солдаты прогрохотали сапогами внизу — разбегались по периметру, оцепляя зону. Натянув на головы противогазы, они заметались в черном дыму там, ниже штабеля, где уже горело основное ограждение, горели щепа и опил — поэтому казалось, что горит земля.
И вдруг в башне крана появился голый по пояс человек. Глядя только вверх, он быстро поднимался по железной лестнице параллельно огненному столбу. Этого, конечно, не могло быть, но подуй сейчас ветер… Впрочем, ему и без того там жарко. Сотни глаз наблюдали за ним.
Время распалось на секунды: скостят, скостят, скостят — стучали часы. Сильно накалившись, побледнело голубое небо.
Григорий снял пилотку. Тут кран дернулся, еще раз дернулся — и медленно заскользил по рельсам вдоль штабеля.
Воздух сразу наполнился шумом водяных струй, криками и треском горящего дерева. Только осужденные, которые и не думали приступать к тушению пожара, сидели вокруг него на крышах, на бревнах и на корточках — амфитеатром. Зрелище, античный театр…
Гараев видел, как с нижней стороны круга к КПП прошел Джумахмедов, а от жилой зоны — ефрейтор Дюков. Всего полчаса оставалось до конца караула, как вышка закачалась от сапожного топота по лестнице. Ворвавшиеся на пост — все трое — были пьяны.
— Что, сучонок, побрезговал моей водкой? — процедил сквозь зубы Белоглазов. Сержант вскинул на руки автомат, висевший до того за спиной стволом вниз.
Дюков сделал шаг в сторону часового, просунул ему свою правую под мышку, а левой, вцепившись в запястье, заломил гараевскую руку до самых лопаток. То же самое и одновременно сделал Джумахмедов. От командиров несло водкой и потом. Автомат Гараева оставался за спиной.
Белоглазов передернул затвор своего оружия и опустил предохранитель, наставил ствол Гараеву в живот… Наступила пауза. Григорий понимал: одно неосторожное движение любого из этих троих, палец коснется спускового крючка — и его плоть будет разорвана на куски мяса. Поэтому он молчал и не дергался. Командиры пристально наблюдали за Гараевым, наслаждаясь его страхом и ожидая мольбы о пощаде. Но молчание затянулось…
— Ладно, сучонок, живи, — прохрипел сержант и опустил предохранитель. Значит, был еще недостаточно пьян.
— В следующий раз убьем, — пообещал Дюков — и отпустил руку Гараева.
— Молись, чтобы не было следующего раза, — добавил Джумахмедов. Начальник караула резко ударил часового в плечо и вышел вслед за своими подельниками.
Гараев вспомнил: в один из первых дней службы в роте он стоял на втором посту гаража, который торчит у самого края широкой ложбины, поросшей густой болотной травой. А на другом, более высоком ее взъеме растянулся забор жилой зоны с рогатками электронной сигнализации. Там, у ворот контрольно-пропускного пункта, что находится примерно в трехстах метрах от гаража, утром они приняли под охрану сорок шесть человек осужденных особого режима. Там опозорился Ширинкин, которому Борис поручил построить колонну. Валерка чуть помялся, а затем покраснел и гаркнул: «Товарищи осужденные!..» Зэки хохотали, загибаясь до колен. «А как насчет волка тамбовского?» — весело и хрипло кричали они. У этих же ворот Григорий видел, как, ожидая выхода «граждан осужденных» или прихода местного начальства, стояли кучкой женщины с красными заплаканными лицами, приехавшие на свидание со своими родными.
В тот день, обходя зону по периметру, Зацепин поднялся к нему на вышку. Он сел на сразу освободившийся чурбан и некоторое время молча смотрел в зону. Тогда они еще не были знакомы.
— Молчишь? — тихо сказал он. — Трудная у тебя служба будет…
И тут Григорий сразу понял, что Зацепин — не просто «старик». Позже он поймет и то, что обыкновенная человеческая порядочность в условиях казармы становится благородством.
— Я тебя, Гараев, сразу заметил — не хочешь ни перед кем прогибаться, поэтому и горбишься над полами…
— Полы меня мать с шести лет мыть приучила.
Борис повернул к нему крупную голову, небрежно натянул пилотку на короткую светлую челку и улыбнулся. И челюсть с глубокой впадинкой посредине, и вздернутый нос, и зеленые глаза — все это понравилось сейчас Григорию.
— А знаешь, что здесь случилось год назад? — задумчиво сказал двадцатилетний начальник караула.
— Нет, конечно…
— Ты, парень, не печалься, не жалей, что попал сюда. Я, между прочим, учился на втором курсе геологического факультета в университете, когда моего брата призвали в армию — и я ушел с ним. И сейчас, поверь, не жалею, да не потому, что я в душе солдат, а потому, что я действительно стал другим человеком. Наша тюрьма и армия — на это стоит посмотреть, чтобы не прожить до смерти дураком. Вот год назад я стоял на этом же посту, а в жилой зоне начался бунт, верней в одной из камер — там, рассказывали, человек десять сидели. Они вызвали к себе дежурного контролера по надзору — был здесь такой сивый пацан, тоже из срочных — ну и попытались затащить его в камеру, но тот вырвался: только успели голенище сапога ножом распороть. Потом его комиссовали — умом пацан подвинулся от пережитого. Тогда зэки закрыли дверь и стали диктовать администрации свои требования. А по стене умудрились самодельный плакат растянуть: «Долой красную хунту!». Представляешь? Всю зону оцепили, комбат прикатил — с рацией все бегал, кричал… Правда, церемонились недолго — запустили в камеру через глазок газ, «черемухой» называется. Мне об этом потом контролеры рассказывали. Зашли туда в противогазах и вытащили их за ручки на воздух, на травку. Так вот, рассказывали, надели на них смирительные рубашки и… — Борис, глядя в сторону жилой зоны, начал говорить медленнее, рассказывать подробнее, так, словно сам видел эту сцену…
Острая и современная проза Юрия Асланьяна — это летопись вишерской земли и памятник ее героям. Автор предлагает читателю детективный сюжет, но в результате расследования на первый план выходят вечные темы — судьба, предназначение, поэзия, верность себе и своему делу, человечность… Под взглядом одинокого Бога все происходящее на дальней северной территории имеет смысл и ничто не проходит напрасно.
Действие нового романа-расследования Юрия Асланьяна происходит в 1990-е годы. Но историческая картина в целом шире: перекликаются и дополняют друг друга документальные свидетельства — публикации XIX века и конца XX столетия. Звучат голоса ветеранов Великой Отечественной войны и мальчишек, прошедших безжалостную войну в Чечне. Автор расследует, а вернее исследует, нравственное состояние общества, противостояние людей алчных и жестоких людям благородным и честным. Это современное, острое по мысли, глубокое по чувству произведение. Книга рассчитана на читателей 18 лет и старше.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.