Последний маршал - [14]

— Добро. Надеюсь, ты понимаешь, что наша встреча должна остаться между нами? Но зайдешь ты не на Дзержинского, а на Сретенку, в городское управление — УКГБ. Бело-голубой такой особнячок. Вот повестка с адресом.

Весь следующий день Аничкин порхал как на крыльях: завтра, завтра наступит тот долгожданный миг, когда он войдет в здание, где по коридорам ходят живые разведчики!

Утром он встал пораньше, тщательно побрился, надел свой лучший костюм и отправился на Сретенку, это оказалось почти рядом. Сердце часто стучало в груди, когда он, отыскав нужный подъезд, предъявил строгому милиционеру на вахте свою повестку. Аккуратно записав данные Аничкина в журнал, тот лаконично сказал:

— На лифте. Третий этаж, направо. Комната 325.

То, что Володя увидел внутри, несколько разочаровало его. По обычным учрежденческим коридорам ходили заурядные служащие, такие же как и везде, да хоть в ЖЭКе, таскали папки, бумаги разные… И никого, хоть мало-мальски похожего на Штирлица, не было.

«Ну не всем же работать разведчиками, — успокаивал себя Аничкин. — И потом, может быть, разведчики по заданиям разъехались».

Без труда найдя крашенную белой масляной краской дверь со стеклянной табличкой «325», он постучал. Из-за двери немедленно послышался голос Белова:

— Да, войдите.

Самая обычная комната в самой обычной организации. Стол. Два шкафа, набитые папками. Пара стульев и небольшой кожаный диванчик. Если бы не Дзержинский на стене вместо Ленина, ни за что не догадаешься, где находишься.

На этот раз Белов был в мундире. На погонах красовалось по одной звездочке средней величины. Значит, этот Белов был майором госбезопасности.

— А-а, Аничкин, ни на минуту не опоздал. Это похвально. Садись.

Он извлек из ящика стола тоненькую папку и развязал тесемки.

— Мы давно к тебе приглядываемся. Ты, говорят, разведчиком стать хочешь?

Аничкин покраснел до ушей.

— Да ты не смущайся. Ничего в этом предосудительного нет. Как говорится, все работы хороши, выбирай на вкус.

Он погрузился в чтение бумаг из папки. Володя, как ни старался, ничего прочесть не мог. Одну лишь странную вещь он заметил: листы были соединены не проволочными скрепками, как обычно, а булавками. Обычными стальными булавками с круглыми петельками на конце. Они прокалывали листы в левом углу, протыкая их в двух местах, — так обычно делают портные. Впоследствии Аничкин узнал, что такой способ скрепления документов был заведен еще Железным Феликсом и с тех пор не менялся: в этой организации не любили перемен.

— Характеристики на тебя, Аничкин, в общем, положительные. Конечно, нездоровый интерес к самиздату… Ну ладно, это ничего. Сообщаю тебе, что ты можешь стать нашим сотрудником.

Сердце в груди у Володи радостно забилось. Не веря в долгожданную удачу, он переспросил:

— Вы меня берете на работу?

— Да, — кивнул Белов.

Так Володя Аничкин стал агентом — внештатным сотрудником КГБ.

Нельзя сказать, что жизнь его с этого момента круто изменилась. Он продолжал так же учиться в институте, писать курсовые и участвовать в студенческих вечеринках. И даже читать самиздатовские книги. Но теперь у него появились дополнительные, довольно необременительные обязанности: раз в неделю он должен был представлять майору Белову письменный отчет о настроениях своих товарищей, об их разговорах… Тот факт, что он обладает своей собственной тайной, не известной и не доступной никому из окружающих, очень нравился Аничкину. Он искренне верил, что таким образом приносит большую пользу, и втайне надеялся, что со временем его мечта сбудется и ему дадут какое-нибудь действительно важное и ответственное поручение.

После окончания МАИ Аничкина в армию не забрали. Напротив, неизвестным чудесным образом его распределили не в какую-нибудь Тмутаракань, а в закрытый «почтовый ящик» — секретный завод, который находился почти в самом центре Москвы, недалеко от Белорусского вокзала. Здесь он продолжал выполнять поручения Белова, ставшего к тому времени уже подполковником. Теперь объектами его наблюдения были многочисленные инженеры, которые трудились над созданием деталей для ядерных боеголовок. В большинстве своем они оказались тертыми, осторожными, политические анекдоты не рассказывали и двусмысленными фразами не бросались. Поэтому отчеты Аничкина становились все тоньше и тоньше. Руководство было недовольно, и ему нередко приходилось сочинительствовать — придумывать компромат на сотрудников завода.

Белов был весьма доволен своим агентом. В КГБ, как и везде тогда, существовали разные планы, нормативы, а возможно, и соцобязательства. Видимо, благодаря Аничкину у Белова с этим было все в порядке. Примерно через полгода работы на закрытом заводе Володю взяли в штат и даже присвоили первое звание — лейтенанта госбезопасности.

Аничкин получил двухкомнатную квартиру в Новых Черемушках и женился на Оле, лаборантке с завода, скромной миниатюрной девушке, без ума в него влюбленной. Сам он относился к ней довольно спокойно. И не потому, что не любил ее. Просто за годы работы агентом госбезопасности у него выработалось отношение к любому человеку как к потенциальному объекту для внесения в очередной отчет. Это распространялось даже на близких ему людей. А иногда Аничкин невольно начинал задумываться, нет ли в его собственных мыслях чего-нибудь такого, что заинтересовало бы органы. И, надо отдать ему должное, такого не находилось.