Последний лист - [3]

А ведь это не меньше, чем у каждого из нас здесь в Нью-Йорке, когда едешь в трамвае или идешь мимо нового дома.
Try to take some broth now, and let Sudie go back to her drawing, so she can sell the editor man with it, and buy port wine for her sick child, and pork chops for her greedy self."	Попробуй съесть немножко бульона и дай твоей Сьюди закончить рисунок, чтобы она могла сбыть его редактору и купить вина для своей больной девочки и свиных котлет для себя.
"You needn't get any more wine," said Johnsy, keeping her eyes fixed out the window.	- Вина тебе покупать больше не надо, - отвечала Джонси, пристально глядя в окно.
"There goes another.	- Вот и еще один полетел.
No, I don't want any broth.	Нет, бульона я не хочу.
That leaves just four.	Значит, остается всего четыре.
I want to see the last one fall before it gets dark.	Я хочу видеть, как упадет последний лист.
Then I'll go, too."	Тогда умру и я.
"Johnsy, dear," said Sue, bending over her, "will you promise me to keep your eyes closed, and not look out the window until I am done working?	- Джонси, милая, - сказала Сью, наклоняясь над ней, - обещаешь ты мне не открывать глаз и не глядеть в окно, пока я не кончу работать?
I must hand those drawings in by to-morrow.	Я должна сдать иллюстрацию завтра.
I need the light, or I would draw the shade down."	Мне нужен свет, а то я спустила бы штору.
"Couldn't you draw in the other room?" asked Johnsy, coldly.	- Разве ты не можешь рисовать в другой комнате?- холодно спросила Джонси.
"I'd rather be here by you," said Sue.	- Мне бы хотелось посидеть с тобой, - сказала Сью.
"Besides I don't want you to keep looking at those silly ivy leaves."	- А кроме того, я не желаю, чтобы ты глядела на эти дурацкие листья.

"Tell me as soon as you have finished," said Johnsy, closing her eyes, and lying white and still as a fallen statue, "because I want to see the last one fall.	- Скажи мне, когда кончишь, - закрывая глаза, произнесла Джонси, бледная и неподвижная, как поверженная статуя, - потому что мне хочется видеть, как упадет последний лист.
I'm tired of waiting.	Я устала ждать.
I'm tired of thinking.	Я устала думать.
I went to turn loose my hold on everything, and go sailing down, down, just like one of those poor, tired leaves."	Мне хочется освободиться от всего, что меня держит, - лететь, лететь все ниже и ниже, как один из этих бедных, усталых листьев.
"Try to sleep," said Sue.	- Постарайся уснуть, - сказала Сью.
"I must call Behrman up to be my model for the old hermit miner.	- Мне надо позвать Бермана, я хочу писать с него золотоискателя-отшельника.
I'll not be gone a minute.	Я самое большее на минутку.
Don't try to move 'till I come back."	Смотри же, не шевелись, пока я не приду.
Old Behrman was a painter who lived on the ground floor beneath them.	Старик Берман был художник, который жил в нижнем этаже под их студией.
He was past sixty and had a Michael Angelo's Moses beard curling down from the head of a satyr along the body of an imp.	Ему было уже за шестьдесят, и борода, вся в завитках, как у Моисея Микеланджело, спускалась у него с головы сатира на тело гнома.
Behrman was a failure in art. Forty years he had wielded the brush without getting near enough to touch the hem of his Mistress's robe.	В искусстве Берман был неудачником.
He had been always about to paint a masterpiece, but had never yet begun it.	Он все собирался написать шедевр, но даже и не начал его.
For several years he had painted nothing except now and then a daub in the line of commerce or advertising.	Уже несколько лет он не писал ничего, кроме вывесок, реклам и тому подобной мазни ради куска хлеба.
He earned a little by serving as a model to those young artists in the colony who could not pay the price of a professional.	Он зарабатывал кое-что, позируя молодым художникам, которым профессионалы-натурщики оказывались не по карману.
He drank gin to excess, and still talked of his coming masterpiece.	Он пил запоем, но все еще говорил о своем будущем шедевре.
For the rest he was a fierce little old man, who scoffed terribly at softness in any one, and who regarded himself as especial mastiff-in-waiting to protect the two young artists in the studio above.	А в остальном это был злющий старикашка, который издевался над всякой сентиментальностью и смотрел на себя, как на сторожевого пса, специально приставленного для охраны двух молодых художниц.
Sue found Behrman smelling strongly of juniper berries in his dimly lighted den below.	Сью застала Бермана, сильно пахнущего можжевеловыми ягодами, в его полутемной каморке нижнего этажа.
In one corner was a blank canvas on an easel that had been waiting there for twenty-five years to receive the first line of the masterpiece.	В одном углу двадцать пять лет стояло на мольберте нетронутое полотно, готовое принять первые штрихи шедевра.

She told him of Johnsy's fancy, and how she feared she would, indeed, light and fragile as a leaf herself, float away when her slight hold upon the world grew weaker.

Сью рассказала старику про фантазию Джонси и про свои опасения насчет того, как бы она, легкая и хрупкая, как лист, не улетела от них, когда ослабнет ее непрочная связь с миром.