Та как будто не услышала вопроса.
— Тебе надо обязательно поехать в Зимбабве, — твёрдо сказала она. — Что будет, того не миновать. Таково предсказание свыше…
Мартина намеревалась засыпать вопросами старую колдунью: что? почему? зачем?.. Но промолчала, понимая, что ответа не получит. Тётушка Грейс не желает или не считает возможным всё это ей объяснять. И, значит, остаётся слушать и принимать как есть…
И ещё Мартина вдруг подумала, что, возможно, всё, что с ней и вокруг неё происходит в последнее время, совсем не случайность: и телефонный звонок миссис Скотт из Зимбабве, и внезапное появление тётушки Грейс… Да, в конце концов, и нападение бородавочника. И даже, кто знает, тот случай на берегу, когда ей привиделся леопард на песке. Что, если это колдовство какое-то?.. Опять по коже пошли мурашки — лучше про это не думать.
Порыв ветра поднял в воздух золотистую пыль, в ней закружились два птичьих пера и потом опустились одно на другое неподалёку от скамейки, образовав букву «икс». Чёрную, блестящую букву X.
Тётушка Грейс взволнованно схватила Мартину за руку.
— Смотри! Этот мальчик… этот молчаливый мальчик…
Мартина вздрогнула.
— Кто? О ком вы говорите?
— Этот полуиндиец…
— Бен? Что с ним?
— Пока ничего. Он хороший мальчик. Вы должны держаться друг друга, когда придёт время… Там, в Зимбабве. Если вас разделят, может случиться беда…
Голос знахарки звучал возбуждённо, тревожно, однако на этот раз Мартине показалось, что тётушка Грейс хватила через край со своими предсказаниями.
— Но это же невозможно, — сказала она, пожав плечами, — чтобы мы всегда были в одном месте. У Бена свои дела, он хочет быть следопытом, да и неизвестно, отпустят ли его в Зимбабве.
— Вы должны, — сурово повторила Грейс, — должны там быть вместе.
Мартина откинулась на спинку скамейки, прикрыла глаза. Ей стало не по себе. Когда снова их открыла, то увидела, что Грейс, кряхтя, поднимает с земли птичьи перья и укладывает в кожаный мешочек, висящий на шее.
Нет, хватит с неё! Так больше нельзя! Она должна всё понять!.. Если есть, что понимать.
— Что всё это означает, мэм? — дрогнувшим голосом спросила она. — То, о чём вы говорите? Разве я ненормальная какая-то? Почему у меня не как у всех? И о каком таком моём даре вы сказали? Не нужно мне никакого дара, вот что я вам скажу. А хочу я только научиться помогать животным и лечить их, а ещё хочу провести свои каникулы как все люди — читать, купаться, гулять… И ездить на жирафе!
Она даже устала от такой длинной речи и умолкла, опустив голову.
Тётушка Грейс обняла её толстой тёплой рукой.
— Ответь мне только на один вопрос, милая, — негромко произнесла она. — Видела ты хоть одного мальчика или девочку, разъезжающих верхом на жирафе?.. Молчишь? Вот то-то… К чему я это говорю? — ты можешь спросить. К тому, о чём уже говорила: не всегда мы, люди, сами выбираем свои пути. И бывает, что тропа, по которой нас направили, очень и очень нелёгкая…
— Но не будем об этом, — добавила она после недолгого молчания. — Главное, что я хочу тебе сказать: ты должна верить в свой дар, и он убережёт тебя от многих несчастий…
За оградой палисадника, там, где находились клетки и загоны для больных и выздоравливающих животных заповедника, в одной из клеток поссорились из-за еды молодые пустынные рыси (каракалы), и Мартина, уже научившаяся кое-чему за недолгое своё пребывание здесь, побежала их утихомиривать и разводить по разным местам. Когда она вернулась к скамейке, тётушки Грейс уже не было. Мартина взглянула ей вслед, и та, не поворачивая головы, помахала рукой.
Снова усевшись на скамью, Мартина уставилась на помещения, возле которых только что была и которые содержались в отменном порядке благодаря заботам бабушки и Тендаи.
Вон они, питомцы заповедника — те же молодые рыси с меховыми кисточками на кончиках ушей; серые большеглазые совы; слонёнок Шака и его приятельница, брошенная своей матерью крошка-зебра, её Тендаи выкармливал молоком из бутылки.
Но Мартина думала сейчас не о них, а о привидевшемся ей леопарде на песке. Он был очень крупный и лежал, напружинившись, словно готовясь к прыжку. Она вспомнила, какие у них страшные когти, как они ощериваются, обнажая клыки.
На тропинке послышались шаги. Что, вернулась тётушка Грейс? Но это был Бен, на его лице сияла улыбка.
— Я говорил с родителями! — крикнул он ещё издали. — Они согласны. Я еду в Зимбабве.
— Я тоже, — негромко проговорила Мартина.
Так негромко, что её услышали только котята рыси в своей клетке.
