Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [117]
…Петроград находился в тисках холода и голода. Длинные очереди за хлебом, в которых горожанам приходилось стоять по много часов, стали печальной приметой времени. Из-за нехватки топлива останавливали работу фабрики и заводы. Рабочие толпились на улицах – недовольные, мрачные, выходили на демонстрации протеста. Солдаты, жившие в казармах, собирались у печки и часами слушали речи агитаторов. Все понимали: что-то должно произойти. Все разговоры были о революции, и она, как мрачный призрак, маячила у городских ворот.
25 февраля, в субботу, Михаил Александрович сделал запись в дневнике о беспорядках на Невском проспекте. Рабочие шли по главной магистрали столицы с красными флагами, бросали гранаты и бутылки с зажигательной смесью в полицейских. Солдатам приказали открыть огонь по демонстрантам… Главная причина беспорядков – нехватка хлеба. Есть жертвы: трое демонстрантов и трое полицейских убиты, около ста человек ранены.
Но самый впечатляющий инцидент произошел на Знаменской площади – возле Николаевского вокзала, откуда отправляются поезда в Москву. Полицейский инспектор Крылов, верхом на лошади, вклинился в толпу демонстрантов, собравшихся возле статуи Александра III[180]. Он собирался выхватить из рук одного из рабочих красный флаг, но его тут же убил какой-то казак.
Казаки всегда были той силой, которой боялись больше всего. Именно их традиционно бросали на подавление мятежей. Но даже если они больше не выступали гарантом царской власти, то кому же вообще можно верить?
Забастовка охватила весь город. Остановился транспорт, не выходили газеты. Огромные толпы народа кричали на улицах: «Долой немку! Долой Протопопова! Долой войну!»
Заседание Кабинета министров длилось круглые сутки. Но проблему продовольствия решить так и не удалось. Императору слали телеграммы – его умоляли вернуться в столицу. Весь кабинет, за исключением Протопопова, решил подать в отставку, убеждая Николая II назначить новых министров, приемлемых для Думы. Но Николай, введенный в заблуждение Протопоповым, ответил, что об отставке кабинета не может быть и речи. Из Могилева он телеграфировал военному коменданту Петрограда генералу С. С. Хабалову[181]: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай».
На следующий день по всему городу были развешены плакаты, запрещающие шествия и демонстрации. В противном же случае, говорилось в них, по бастующим будет открыт огонь. Но люди, казалось, не обращали внимания на грозные предупреждения властей. В этот день Михаил записал в дневнике, что беспорядки усилились. На Суворовском проспекте и Знаменской улице число убитых достигло двухсот человек. Но многие солдаты не хотели подчиняться приказам командиров. Рота лейб-гвардии Павловского полка отказалась стрелять в бастующих, и, когда командир роты потребовал исполнения его приказов, его застрелили.
Вечером Родзянко послал тревожную телеграмму императору в Ставку: «Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Доставка продовольствия и топлива полностью дезорганизована… на улицах беспорядочная стрельба. Необходимо… лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство». Послание Николаю II председатель Государственной Думы закончил словами: «Да не падет вина на Венценосца».
Николай, прочитав телеграмму, повернулся к генералу Алексееву, и, пожав плечами, сказал:
– Этот толстяк Родзянко мне написал какой-то вздор, на который я ему даже отвечать не буду.
Но все же император решил послать в столицу подкрепление и вернуться в Царское Село. Он приказал командующему фронтом в Галиции генералу Н. И. Иванову[182] собрать четыре лучших полка с передовой, идти с ними на Петроград, и – при необходимости, взять его штурмом.
Император оказался не единственным человеком, который не понимал всей серьезности ситуации. Впрочем, в городе, несмотря на десятки убитых, в основном было спокойно. Морис Палеолог, проезжавший поздно вечером мимо особняка князя Радзивилла, обратил внимание, что он сверкал огнями торжественного приема. У подъезда, среди длинной вереницы дорогих автомобилей и карет, французский посол заметил машину великого князя Бориса. А в Александринском театре, при огромном стечении публики, состоялась премьера лермонтовского «Маскарада» – в новой постановке гениального Всеволода Мейерхольда[183]. Это была последняя театральная премьера императорской России…
Понедельник 27 февраля стал поворотным моментом начавшейся революции. Еще несколько часов назад царское правительство обладало хоть какой-то властью. Но вот она стремительно перешла к Думе. Причина этого заключалась в том, что столичные гарнизоны начали в массовом порядке переходить на сторону бастующих.
В воскресенье солдаты Волынского полка, не желавшие стрелять в народ, вернулись в казармы разгневанные и возмущенные. Всю ночь они митинговали. А рано утром унтер-офицер Т. И. Кирпичников[184] убил начальника учебной команды штабс-капитана И. С. Лашкевича, который накануне его ударил. Другие офицеры не захотели связываться с солдатами и в страхе покинули казармы. Вскоре волынцы вышли на улицы города и присоединились к революции. А вслед за ними – Семеновский полк, Измайловский, Литовский, Ораниенбаумский пулеметный и, наконец, гвардейский Преображенский полк
Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) обладал неуемной энергией и многочисленными талантами: писал статьи, выпускал журнал, прекрасно знал живопись и отбирал картины для выставок, коллекционировал старые книги и рукописи и стал первым русским импресарио мирового уровня. Благодаря ему Европа познакомилась с русским художественным и театральным искусством. С его именем неразрывно связаны оперные и балетные Русские сезоны. Организаторские способности Дягилева были поистине безграничны: его труппа выступала в самых престижных театральных залах, над спектаклями работали известнейшие музыканты и художники.
Великий князь Константин Константинович – один из самых ярких представителей дома Романовых. Поэт, произведения которого вся предреволюционная Россия знала по криптониму «К. Р.», драматург, переводчик, актер, художник, музыкант, военачальник, ученый, более четверти века возглавлявший Императорскую академию наук, гражданин своей страны…Книга о жизни этого выдающегося человека написана на документальном материале. В ней цитируются дневник великого князя, переписка К. Р. с выдающимися деятелями русской культуры, воспоминания современников о Константине Константиновиче.
Основанная на богатом документальном и критическом материале, книга представляет читателю широкую панораму развития русского балета второй половины XIX века. Автор подробно рассказывает о театральном процессе того времени: как происходило обновление репертуара, кто были ведущими танцовщиками, музыкантами и художниками. В центре повествования — история легендарного Мариуса Петипа. Француз по происхождению, он приехал в молодом возрасте в Россию с целью поступить на службу танцовщиком в дирекцию императорских театров и стал выдающимся хореографом, ключевой фигурой своей культурной эпохи, чье наследие до сих пор занимает важное место в репертуаре многих театров мира. Наталия Дмитриевна Мельник (литературный псевдоним — Наталия Чернышова-Мельник) — журналист, редактор и литературный переводчик, кандидат филологических наук, доцент Санкт-Петербургского государственного института кино и телевидения.
Предлагаем третью книгу, написанную Кондратием Биркиным. В ней рассказывается о людях, волею судеб оказавшихся приближенными к царствовавшим особам русского и западноевропейских дворов XVI–XVIII веков — временщиках, фаворитах и фаворитках, во многом определявших политику государств. Эта книга — о значении любви в истории. ЛЮБОВЬ как сила слабых и слабость сильных, ЛЮБОВЬ как источник добра и вдохновения, и любовь, низводившая монархов с престола, лишавшая их человеческого достоинства, ввергавшая в безумие и позор.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.