Последний бой Йони - [45]

После всех дел у Йони осталось для сна всего несколько часов. Он понимал, что поспать перед операцией необходимо. Приехав домой, он пошел в душ. Когда Брурия зашла в ванную, ей показалось, что Йони заснул в душе: он стоял, прислонившись спиной к стене, вода лилась на голову, глаза закрыты. Они поставили будильник на ранний час, чтобы успеть поговорить о письме, которое Йони оставил ей прошлой ночью. Сейчас, среди ночи, было уже не до мыслей и размышлений. Все, чего Йони хотел, — это спать. Он забрался под одеяло и тут же заснул.

Глава 5

Рассказы других добавляются к моим собственным воспоминаниям. Они выстраиваются в моей памяти в непрерывную череду, ведущую к гибели Йони в Энтеббе.

Шестнадцать лет прошло с войны Судного дня, и мой товарищ по службе в части на миг затрудняется определить точное место боя. Мы едем чуть к северу от Нефаха в направлении перекрестка Вест. Шоссе идет вверх и вниз, и каждый раз при спуске исчезают из поля зрения окружающие нас насыпи из камней. Во время одного из подъемов, перед тем как достичь вершины холма, он говорит: это здесь. Выходим из машины.

«Сирийские коммандос были рассыпаны здесь, слева от шоссе, — рассказывает он. — Вертолеты, которые их доставили, уже летели назад, на восток». Посадку вертолетов заметил один из отрядов Йони, расположенный у Нефаха для круговой обороны. Получив это известие, Йони немедля, чтобы не дать сирийцам сорганизоваться, приказал сесть на бронетранспортеры. Через несколько минут все, кто успел занять места — человек сорок, — уехали. Двигаясь в направлении высадки, миновали отряд Голани, уже пострадавший в перестрелке с сирийцами. Йони не смог получить у них сведений о расположении сирийских войск и продолжал продвигаться дальше. Остановил колонну в той самой точке, где мы сейчас остановились, и бойцы части вышли из бронемашин. «Когда мы были еще поблизости от бронетранспортеров, началась вдруг довольно серьезная стрельба, — рассказывает Шай, в то время — один из молодых офицеров части[61]. Мы, к счастью, успели пригнуться, и снаряды пролетели над нами. Но один из офицеров был ранен и позже умер».

Здесь, на шоссе, отметил я про себя, был ранен Гидони, только начав прочесывать местность. «Мы оттащили его назад, в это углубление на обочине, справа, и начали им заниматься, — рассказывает мне мой друг и добавляет: — При этом учти, что сирийцы уже стреляли вон с того, соседнего укрепления. — Я смотрю в том направлении и вижу в нескольких метрах слева длинную террасу, сооруженную параллельно шоссе. — Сирийцы располагались позади террасы».

Эту террасу после первого удара атаковал Шай вместе с другими бойцами. «Сирийцы начали сражаться, — продолжал Шай описывать бой. — Они поймали нас в самой удобной для них позиции в момент, когда сами были в укрытии, а мы — на виду. Исход боя мог быть весьма мрачным. Я увидел, как погиб офицер, в считанных метрах от меня… Стрельба притихла, и было чувство, похожее на ожидание, вот сейчас кто-то что-то сделает. Лично я помню, что меня охватил страх. Сильный страх. И то, что я потом увидел, буду помнить всю жизнь: Йони вдруг поднялся совершенно спокойно, словно ничего особенного тут не происходит. Помню, он был в зеленой, не маскировочной каске. Жестами показывает людям, чтобы поднялись вместе с ним, и начинает продвигаться вперед, словно на учении. Идет выпрямившись, стреляет и отдает команды налево и направо с обычным своим, всегда отличавшим его хладнокровием. Помню, что я, как его подчиненный, как боец, подумал: если он, черт возьми, может такое, то и я не уступлю, — поднялся и вступил в бой».

Теперь мы двигаемся в глубь территории, среди разбросанных камней и полуразрушенных насыпей. «Во время боя я к нему приблизился, — рассказывает Шай. — Я был весь в пылу битвы. Он меня успокоил и спросил, как у меня с патронами. Я ответил, что не слишком много, тогда он сказал: „Убивай их поодиночке, как я учил тебя. Так гораздо точнее, очередями не надо. Ну, действуй“».

«Он двигался не бегом, атакуя спокойно, очень обдуманно. Так мы продвигались, прочесывали местность и одолели врага». За одной из террас погиб Барух, когда атаковал рядом с Йони. Сейчас мы ищем противотанковую траншею, где засело тогда человек десять сирийцев. Трудно определить ее расположение, наконец находим ее — неглубокую, ставшую совсем плоской от временных напластований. На минуту я вглядываюсь в окружающую местность. Наверное, это оттуда, сверху, Муки прикрывал наступление. «Добравшись до вершины, я заметил в земле какую-то впадину и увидел там стрелявших солдат, — рассказывает Муки. — Я крикнул Йони, чтобы он прикрыл, что я атакую это место… Я успел только крикнуть, что там есть люди, и Йони тут же бросился в атаку со своими бойцами. Мне оставалось только прикрывать их. Картина, запечатленная в моей памяти: Йони атакует первый с восемью бойцами против десяти сирийских коммандос и уничтожает всех. Эта картина постоянно стоит у меня перед глазами: как Йони атакует, стреляет и ведет людей в бой».

Мы отошли за несколько сот метров от шоссе. Возвращаемся назад через низкорослый кустарник. Бой продолжался тогда около полутора часов, еще раз прочесали местность, обнаруживая оставшихся позади сирийских солдат. Я захожу в машину, все еще переваривая в голове ход боя и его результаты. В части — двое убитых