Последние ворота Тьмы - [7]

Лэйми отпер каюту, продолжая, в то же время, следить за девушкой. Поворачиваться к ней спиной ему совершенно не хотелось. Когда он поступил так в последний раз, его с ног до головы облили соком.

— Мы войдем в порт Пауломы ещё до ночи, — сообщил он, с облегчением запирая дверь.

— Замечательно, — отозвался Охэйо. — А то мне тут уже начинает надоедать. Они считают, что я — твой любовник. Или наоборот, но всё равно погано.

Лэйми покосился на друга. Аннит всю дорогу изучал свой архив, как вот сейчас — он лежал на диване, на животе, подогнув босые ступни — все в розовых полосках от заживших порезов. На корабле он нашел умельца, который проколол ему перепонки между пальцами ног и вставил в них серебряные колечки. На удивленный вопрос друга: «Зачем?» он ответил: «Почему бы и нет?» — и Лэйми не нашел, что возразить.

— Это помогает от оборотней, — вдруг пояснил Охэйо, как-то ощутив его удивленный взгляд; при всей своей внешней томной лени он был очень наблюдателен.

— А?

— Их кожа чернеет при прикосновении к серебру. Если кто-то носит такие колечки — значит, он человек.

— Неудивительно, что про тебя болтают всякую чушь.

— Нет, не поэтому. Так тут поступают многие юноши. И девушки тоже, кстати. Просто — сам подумай — два молодых, здоровых парня всё время сидят в одной каюте. От сомнительных девиц, которые здесь ходят, они отмахиваются. Спрашивается — что они там делают?

— А ты не отмахивайся. Некоторые из них очень даже симпатичные.

— Возможно. Только, знаешь ли, я не могу заниматься любовью с девушкой, которую не люблю. Не знаю, почему так. А у тебя иначе, да?

Лэйми отвернулся и покраснел. Аннит почему-то считал унизительным идти на поводу у своих чувств. Лэйми порой считал это довольно глупым… вот только уважение Охэйо было вещью, которую он никак не хотел терять. За семь дней их путешествия это чувство только окрепло — наверное, потому, что среди сотен пассажирок он тоже не встретил никого, с кем ему хотелось бы подружиться — или более, чем подружиться. Возможно, из-за того, что он почти не знал их; или же их было слишком много. И выглядели они, конечно, не так красиво, как вечно юные жительницы Хониара…

Охэйо, напротив, увлеченно болтал с ними — большей частью, из природного любопытства. Когда ему делали известные предложения, его лицо принимало столь скептический вид, что девчонки просто исчезали. К тому же, он был одним из анта Хилайа, правителей Джангра, — а они вовсе не считали зазорным убивать всех людей, которые им не нравятся. Возможно, это было что-то наследственное — хотя Аннит не позволял себе подобных вольностей (под Зеркалом Мира, вообще-то, никого нельзя было убить), в его лице было нечто, вызывающее опаску. Когда он злился, его глаза становились похожи на ножи — за три тысячи лет неограниченной власти безжалостность впиталась в кровь его предков. Охэйо был готов стерпеть любую вольность в обращении — сам он тоже не отличался изысканными манерами — но из-за скверной привычки говорить людям всё, что он о них думает, друзей у него всегда было немного. Однако, это были хорошие друзья.

Глава 2: Меж двух дорог

1.

Паулома, что на озере Орчи, была большим городом — больше миллиона жителей. Здания в ней были многоэтажные, с плоскими крышами — во всяком случае те, что стояли вдоль берега. Она ещё издали понравилась Лэйми — он чувствовал, что жизнь здесь была на удивление мирной и бестревожной.

Друзья любовались пейзажем с верхней палубы корабля. Направляясь к причалу, теплоход вышел из устья реки в озеро, так что теперь они могли видеть едва ли не весь город.

Погода была тихая и теплая. Небо почти полностью очистилось от облаков, и на западе, над бесконечной, темно-синей водной гладью, поднималось фантастическое кружево света — коричневато-мутное у самого горизонта, оно становилось алым, золотисто-желтым и, наконец, высоко в небо взмывали перья чистейшей, сияющей белизны…

В таинственном полусвете этого великолепного заката вокруг них во множестве сновали небольшие лодки, яхты и маленькие корабли; можно было подумать, что всё, стоящее у причалов, устремилось в едином порыве на вечерний променад.

На востоке протянувшийся на много миль пологий склон берега покрывали зеленые клубы деревьев и белоснежные фасады высоких зданий. Миллионы сиявших в их окнах разноцветных огней делали всю картину немыслимо красивой. Лэйми впервые почувствовал, что оказался в мире, о котором мечтал. Единственное, что казалось ему тут тревожным — несколько плотных столбов пара, поднимавшихся откуда-то из-за крыш. Слишком уж они были громадными…

А за ними высилась невыразимо огромная цилиндрическая башня из монолитной, ржаво-коричневой стали; сначала она показалась ему столбом дыма. Стопка тонких, расширявшихся кверху дисков увенчивала её; их зубцы кончались длинными горизонтальными остриями, теряясь в редких вечерних тучах. Даже отсюда был виден бетонный усеченный конус фундамента башни, тоже зазубренный сверху. Двадцатиэтажные дома на его фоне казались игрушечными.

— Нам, кажется, туда, — сказал Лэйми. — Я узнал её. Это — Башня Молчания.

— А что там?

— Там — всё. Реальности, в которых ты хотел бы жить. Во всяком случае, самые похожие на наши мечты из числа существующих. Точнее, пути в них. Скажем, если ты желаешь небытия, то войдя туда, ты исчезнешь. Совсем. Я всю жизнь мечтал попасть в это место…