Последние истории - [60]

Шрифт
Интервал

В путь, сосредоточиться на одной мысли, плане путешествия, приготовить паспорта, проверить сроки действия виз, расписание автобусов, поездов и самолетов. Наметить очередную цель. Выбрать места, где жизнь недорога, во всяком случае не дороже, чем дома, а лучше — гораздо дешевле. Тогда можно сэкономить — на перелеты. Существование с нулевым балансом.

Еще нет, еще чуть-чуть. Пока даже мысль о каких бы то ни было действиях внушает отвращение. Это из-за жары, ни на чем не сконцентрируешься, каждое действие застывает в полужесте, каждый план размывается, едва будучи придуман. Вид авторучки, давно отключенного сотового телефона и ключей не вызывает никаких ассоциаций. Фальшивые, ни к чему не пригодные предметы. Странные, словно существа со дна иного моря.


Он снова сидел там, неподвижный манекен. Майя знала, что фокусник смотрит на нее, чувствовала его сухой, жесткий взгляд на своих худых ногах, на плечах. Она отвечала таким же холодным взглядом, даже когда он на нее не смотрел. Киш тоже притворялся, что не замечает этого внимательного наблюдения. Такое взаимное рассматривание — украдкой — сразу сделало их врагами. Они были противниками по определению, изначально.

Несмотря на обычный рост, в нем было что-то от карлика, гнома. Может, виной тому сгорбленная спина и худая сморщенная шея. Голова всегда слегка вытянута вперед, как у черепахи, или как будто он подсознательно провоцирует окружающих. Порой Киш выглядел стариком, но потом, в более благосклонных лучах солнца, в тени пальм казалось, что ему едва за сорок. Майя старалась не смотреть на его ноги, которые вызывали у нее непередаваемое отвращение, — из сандалий торчали длинные пальцы, такие тонкие, что ступня напоминала ладонь. Ногти были неприятного желтоватого цвета.

Она старалась устроиться за другим столом. Это не всегда удавалось. Вот и теперь, за чаем, он подсел к ней. Майя демонстративно углубилась в чтение туристического буклета.

— Можно подумать, что вы от чего-то убегаете, — произнес вдруг Киш.

Майя не подняла головы. Она слышала эти слова не один раз, и прежде всего они означали: а я не убегаю, у меня все как надо, я чист. Или: а я тебя поймаю.

Что может быть хуже этих оседлых ленивых племен, которые время от времени снимаются с места, подменяя путешествие туризмом, которые волокут за собой дом, вросший в их тела и мозги, символически свернутый до размера багажа: всех этих косметичек с необходимыми кремами, ватными шариками, таблетками и свечками; блокнотов с адресами других домов, заполненных цифрами, знаками, адресами; кредитных карточек — пластиковых якорей, вроде бы неприметных, но на самом деле хищных и опасных. Сначала точные часы искромсали время на маленькие безжалостные кусочки, а теперь кредитки в тиши банков рассекают жизнь на аккуратные отрезки и оценивают минуты по условленному тарифу. Мы оплачиваем бесконечный абонемент: все имеет цену — и пробуждение, и засыпание тоже, и действие и бездействие, начало и конец, любовь и одиночество. Приходится покупать билеты на участие в собственной жизни. Сперва продают авторские права, а дальше изволь по́том и кровью выкупать право на каждый день.

Эти люди — лишь случайные путники, что передвигаются по прямой между двумя точками. Они цепляются за сушу, каждая стоянка для них — пусть мгновенное, но завладевание клочком земли: они обустраивают его — вот хоть развешивая в гостиничном шкафу одежду и расставляя на полочке в ванной зубные щетки. Их путешествие — видимость, потому что направлено к заранее намеченной цели; они или ищут общества других людей, или тянутся к вещам. Наносят визиты или осматривают достопримечательности.

Только не она. Она прозрачна, ступни не касаются почвы. Парит — поэтому тем, кто твердо стоит на земле, кто пускает корни, едва успев остановиться, — таким людям кажется, будто она убегает.

Нет, она не убегает. Ее дом — дорога, она живет в пути. А путь — не линия, соединяющая две точки в пространстве, — это иное измерение, особое состояние. Ничто в нем не очевидно, все возможно; маршруты плотные, перепутанные, внезапно обрывающиеся, а карты врут и каждое утро показывают новую картинку. Она плывет над землей, словно дух, не оставляя следов. Встречается лишь с себе подобными, спутниками, и расстается с ними без жалости; прочих не замечает, они кажутся ей расплывчатыми, размытыми — слишком уж медлительны.

— Вы тоже, — сказала Майя.

И добавила мысленно: «Единственное твое достоинство».

Тогда мужчина коснулся указательным пальцем ее предплечья; Майя удивленно взглянула на это место.

— У меня нет шансов убежать.

— Принести вам что-нибудь выпить? — спросила она и отодвинулась.

Киш резко встал и заковылял к своему домику. Майя подумала, что он больше не вернется, и пошла к бару за коктейлем. Солнце балансировало над горизонтом — большое, красное, опухшее. Она обменялась парой ленивых фраз с одной из туристок.

Но Киш явился через какие-нибудь полчаса, совсем другим. Расслабленным, порозовевшим.

За ужином Майе удалось сесть подальше. Она видела, как фокусник что-то рассказывает четырем неутомимым путешественницам. Оттуда набегали волны оживленной беседы. Киш спокойно улыбался, глаза блестели, словно у коммивояжера, который наконец настиг потенциальных клиентов. Майя видела, что взгляд его время от времени обращается к ней и сыну, к их самому дальнему столику.


Еще от автора Ольга Токарчук
Бегуны

Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.


Игра на разных барабанах

Ольга Токарчук — «звезда» современной польской литературы. Российскому читателю больше известны ее романы, однако она еще и замечательный рассказчик. Сборник ее рассказов «Игра на разных барабанах» подтверждает близость автора к направлению магического реализма в литературе. Почти колдовскими чарами писательница создает художественные миры, одновременно мистические и реальные, но неизменно содержащие мощный заряд правды.


Шкаф

Опубликовано в сборнике Szafa (1997)


Правек и другие времена

Ольгу Токарчук можно назвать любимицей польской читающей публики. Книга «Правек и другие времена», ставшая в свое время визитной карточкой писательницы, заставила критиков запомнить ее как создателя своеобразного стиля, понятного и близкого читателю любого уровня подготовленности. Ее письмо наивно и незатейливо, однако поражает мудростью и глубиной. Правек (так называется деревня, история жителей которой прослеживается на протяжение десятилетий XX века) — это символ круговорота времени, в который оказываются втянуты новые и новые поколения людей с их судьбами, неповторимыми и вместе с тем типическими.


Номера

Опубликовано в сборнике Szafa (1997)


Путь Людей Книги

Франция, XVII век. Странная компания — маркиз, куртизанка и немой мальчик — отправляется в долгий, нелегкий путь на поиски таинственной Книги Книг, Книги Еноха, в которой — Истина, Сила, Смысл и Совершенство. Каждый из них искал в этом странствии что-то свое, но все они называли себя Людьми Книги, и никто не знал, что ждет их в конце пути…Ольга Токарчук — одна из самых популярных современных польских писателей. Ее первый роман «Путь Людей Книги» (1993 г.) — блистательный дебют, переведенный на многие европейские языки.


Рекомендуем почитать
Адепты Владыки: Бессмертный 7

Не успел разобраться с одними проблемами, как появились новые. Неизвестные попытались похитить Перлу. И пусть свершить задуманное им не удалось, это не значит, что они махнут на всё рукой и отстанут. А ведь ещё на горизонте маячит необходимость наведаться в хранилище магов, к вторжению в которое тоже надо готовиться.


Здравствуй, сапиенс!

«Альфа Лебедя исчезла…» Приникший к телескопу астроном не может понять причину исчезновения звезды. Оказывается, что это непрозрачный черный спутник Земли. Кто-же его запустил… Журнал «Искатель» 1961 г., № 4, с. 2–47; № 5, с. 16–57.


Праведная бедность: Полная биография одного финна

Франс Эмиль Силланпя, выдающийся финский романист, лауреат Нобелевской премии, стал при жизни классиком финской литературы. Критики не без основания находили в творчестве Силланпя непреодоленное влияние раннего Кнута Гамсуна. Тонкая изощренность стиля произведений Силланпя, по мнению исследователей, была как бы продолжением традиции Юхани Ахо — непревзойденного мастера финской новеллы.Книги Силланпя в основном посвящены жизни финского крестьянства. В романе «Праведная бедность» писатель прослеживает судьбу своего героя, финского крестьянина-бедняка, с ранних лет жизни до его трагической гибели в период революции, рисует картины деревенской жизни более чем за полвека.


Происшествие с Андресом Лапетеусом

Новый роман П. Куусберга — «Происшествие с Андресом Лапетеусом» — начинается с сообщения об автомобильной катастрофе. Виновник её — директор комбината Андрес Лапетеус. Убит водитель встречной машины — друг Лапетеуса Виктор Хаавик, ехавший с женой Лапетеуса. Сам Лапетеус тяжело ранен.Однако роман этот вовсе не детектив. Произошла не только автомобильная катастрофа — катастрофа постигла всю жизнь Лапетеуса. В стремлении сохранить своё положение он отказался от настоящей любви, потерял любимую, потерял уважение товарищей и, наконец, потерял уважение к себе.


Ощущение времени

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Атомная база

Роман «Атомная база» представляет собой типичный для Лакснесса «роман-искание»: его герой ищет истину, ищет цель и смысл своей жизни. Год, проведенный в Рейкьявике Углой, деревенской девушкой, нанявшейся в служанки, помог ей во многом разобраться. Она словно стала старше на целую жизнь; она поняла, что произошло в стране и почему, твердо определила, на чьей она стороне и в чем заключается ее жизненный долг.Роман «Атомная база» (первый русский перевод вышел в 1954 году под названием «Атомная станция») повествует о событиях 1946 года, когда Исландия подписала соглашение о предоставлении США части своей территории для строительства военной базы.


Валтасар

Всемирно известный польский драматург и прозаик Славомир Мрожек (р. 1930) в «Валтасаре» подводит предварительные итоги своей жизни. Оправившись после тяжелого недуга, писатель извлекает из памяти картины детства, юности, первых творческих успехов на родине, вплоть до отъезда в эмиграцию. Перед читателем предстает личность исключительного масштаба, раскрывающаяся откровенно и без прикрас. Как пишет в предисловии А. Либера, «Славомир Мрожек, которого всегда интересовала проблема идентификации (национальной, общественной, культурной), с достойным восхищения мужеством и упорством использовал собственную болезнь для рассмотрения фундаментальной проблемы, каковой является самоидентификация личности.


Любиево

Михал Витковский (р. 1975) — польский прозаик, литературный критик, аспирант Вроцлавского университета.Герои «Любиева» — в основном геи-маргиналы, представители тех кругов, где сексуальная инаковость сплетается с вульгарным пороком, а то и с криминалом, любовь — с насилием, радость секса — с безнадежностью повседневности. Их рассказы складываются в своеобразный геевский Декамерон, показывающий сливки социального дна в переломный момент жизни общества.


Дряньё

Войцех Кучок — поэт, прозаик, кинокритик, талантливый стилист и экспериментатор, самый молодой лауреат главной польской литературной премии «Нике»» (2004), полученной за роман «Дряньё» («Gnoj»).В центре произведения, названного «антибиографией» и соединившего черты мини-саги и психологического романа, — история мальчика, избиваемого и унижаемого отцом. Это роман о ненависти, насилии и любви в польской семье. Автор пытается выявить истоки бытового зла и оценить его страшное воздействие на сознание человека.


Мерседес-Бенц

Павел Хюлле — ведущий польский прозаик среднего поколения. Блестяще владея словом и виртуозно обыгрывая материал, экспериментирует с литературными традициями. «Мерседес-Бенц. Из писем к Грабалу» своим названием заинтригует автолюбителей и поклонников чешского классика. Но не только они с удовольствием прочтут эту остроумную повесть, герой которой (дабы отвлечь внимание инструктора по вождению) плетет сеть из нескончаемых фамильных преданий на автомобильную тематику. Живые картинки из прошлого, внося ностальгическую ноту, обнажают стремление рассказчика найти связь времен.