Последние истории - [56]
Он смотрел на нее блестящими глазами, с едва заметной улыбкой, которая открывала сеть морщин, разбегавшихся из уголков рта. Киш был старше, чем сначала показалось Майе.
— Я узнал язык. У меня были друзья поляки.
К ним подсели четыре веселые женщины; видимо, экскурсия, которую устроил им Майк в тот день, получилась удачной. Мертвая черепаха закопана, шоколадные пирожные съедены.
Мальчик заскучал и отправился к бильярдному столу разыгрывать одинокую партию. Майя с Кишом проводили его взглядом. Он придумал какие-то свои правила — устанавливал шары в два ряда, словно для сражения. Может, это была игра в войну.
Майя запомнила их имена: Трис, Ольга, Марике и Ингрид. Разговаривали женщины не по-немецки, а по-фламандски. Они путешествовали и с энтузиазмом рассказывали о своем вояже, намеченных дальше остановках. Некоторые авиалинии предоставляют такую возможность: кругосветное путешествие, со специальными скидками на перелеты, в несколько этапов. Единственное условие — двигаться в одном направлении. Сразу выбрать: восток или запад. А потом все уже просто. Голландки решили — к солнцу, на восток.
Женщины небрежно выговаривали экзотические названия пунктов назначения. Обсуждали билеты и бронирование рейсов. Незнакомые названия вызывали только одну реакцию — вопрос, не опасно ли там. Это ведь последние часы прежнего, знакомого и надежного мира, утверждали они. Последний шанс вдоволь попутешествовать, пока не поздно. Скоро границы захлопнутся, аэродромы захватят террористы. Так что ноги в руки — и в путь. Пока есть время.
В местах, подобных этому острову, все рано или поздно становятся похожими друг на друга. Чужеземцы, путешественники, скитальцы всегда имеют преимущество, поскольку не привязываются ни к одному месту, а стало быть, не сдаются в плен. Дома, из которых они вышли, временно забываются, погружаются в небытие. Их родные края тоже утрачивают реальность, о них не пишут местные газеты, никто ими не интересуется. Та жизнь, из которой они ненадолго эвакуировались, перестает существовать, давая иллюзию свободы. Ни места, ни имени, никому не ведомо, как выглядят их постели, платяные шкафы, утренняя суета, косметика на полочке в ванной, проклятия и любимые сайты в Интернете. А как еще обрисовать человека? Он становится повторяемым, многократно умноженным. Чем менее ты очерчен, чем менее зависим — тем сильнее иллюзия неограниченности выбора, голова идет кругом от возможных вариантов самого себя, от потенциальных, еще не развившихся цепочек событий.
Это искусство — раскрывать и поддерживать подобное состояние подвешенности, ничему не отдавая предпочтения, уподобляясь препарату в формалине, что плавает в прозрачной жидкости, не касаясь стенок и равнодушно позволяя себя осматривать, словно во сне. Позволить себе сниться — вот зачем нужны путешествия.
Глядя на проплывавший мимо освещенный лайнер, одна из женщин сказала, что надо обязательно съездить на самый большой остров. Другая вспомнила, как однажды играла в рулетку и даже выиграла — интуитивно чувствовала, на что ставить, точно кто-то подсказывал ей цифры. Теперь уже каждая ждала своей очереди, чтобы рассказать какую-нибудь коротенькую историю о себе или своих знакомых. Какое-нибудь происшествие. Без всяких правил, даже тема не имела значения, постепенно дрейфуя к опускающейся ночи.
Самой разговорчивой была миниатюрная голландка с коротко стриженными пепельными волосами и круглым лицом. Похожая на постаревшего ребенка. Она сидела, выпрямившись, положив руки на бедра и приподняв плечи, словно как раз набрала в легкие воздуха, но что-то помешало ей сделать выдох.
— В таком случае послушайте, что случилось со мной, — каждый раз вставляла она и, будто педантичная до маниакальности пряха, распарывала сказанное другими и вывязывала собственное рукоделие, свои шарфики, выговаривая английские звуки в нос, поспешно, чтобы никто не успел ее прервать. «Я, меня, у меня, мое, со мной, мой, моя», — склоняла она с наслаждением поэта, смакующего само звучание слов. Вытягивая шею, поднимая голову, она в сущности показывала, что обращается не к собеседникам, примостившимся на продавленных диванах: слушателем является некто высший, картина под самым потолком или чье-то незримое присутствие — огромное внимающее ухо.
Майе не следует больше пить, нет. Алкоголь осторожно отодвигает ее в сторону, окружает тонкой стенкой из газа, из муслина.
Майе показалось, что все невольно копируют позу этой женщины — Ольги или Марике, — тянутся к пальмовому потолку, чуть приподнимая головы, словно тусклый свет фонарика способен подарить их коже загар; и даже Киш с его усталой обвисшей физиономией выпрямляется, но нехарактерная поза вдруг придает лицу фокусника трагическое выражение, и оно становится маской с темно-красными губами и глазами, увеличенными коричневыми тенями.
Тут Майя отключается — ее начинает преследовать навязчивая картина: морская вода льется на песок и, тихо просочившись под деревянным помостом, сантиметр за сантиметром захватывает пляж, освобождает раковины от их песчаной неволи, стирает нечеткие человеческие следы. Доски сдаются перед потопом, вода добирается до человеческих ног и поднимается выше в наполненной ужасом тишине, незаметно заливает присутствующих, вот она уже по колено. Но никто этого не замечает, все увлечены беседой или монологом. Разве что тела начеку — ноги ищут опору, не желая уступать натиску воды, стремясь уцепиться за диваны, обхватить ножку стола; выпрямляясь и вытягивая шеи, люди, в сущности, подсознательно пытаются спастись, не захлебнуться — да, вода действительно останавливается, достигнув подбородка, — не подозревая о том, они разговаривают над самой ее поверхностью. Взгляд из-под полуопущенных век и рты, выговаривающие фразы, которые начинаются с «я», гнусавые интонации, дрожащие от напряжения губы. Звук отражается от спокойной глади воды. Внизу телами безмолвно завладевают кораллы и актинии.
Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.
Ольга Токарчук — «звезда» современной польской литературы. Российскому читателю больше известны ее романы, однако она еще и замечательный рассказчик. Сборник ее рассказов «Игра на разных барабанах» подтверждает близость автора к направлению магического реализма в литературе. Почти колдовскими чарами писательница создает художественные миры, одновременно мистические и реальные, но неизменно содержащие мощный заряд правды.
Между реальностью и ирреальностью… Между истиной и мифом… Новое слово в славянском «магическом реализме». Новая глава в развитии жанра «концептуального романа». Сказание о деревне, в которую с октября по март НЕ ПРОНИКАЕТ СОЛНЦЕ.История о снах и яви, в которой одно непросто отличить от другого. История обычных людей, повседневно пребывающих на грани между «домом дневным» — и «домом ночным»…
Лауреат Международного Букера Ольга Токарчук коллекционирует фантазии. В нашу серую повседневность она, словно шприцем, впрыскивает необъяснимое, странное, непривычное. Мороки из прошлого и альтернативное настоящее не поддаются обычной логике. Каждая история – мини-шедевр в духе современной готики.«Диковинные истории» – собрание причудливых рассказов, где каждая история – окно в потустороннее.
Сборник историй по циклу Адепты Владыки. Его можно читать до истории Бессмертного. Или после неё. Или же вообще не читать. Вам решать!
Не успел разобраться с одними проблемами, как появились новые. Неизвестные попытались похитить Перлу. И пусть свершить задуманное им не удалось, это не значит, что они махнут на всё рукой и отстанут. А ведь ещё на горизонте маячит необходимость наведаться в хранилище магов, к вторжению в которое тоже надо готовиться.
Бабур — тимуридский и индийский правитель, полководец, основатель государства Великих Моголов (1526) в Индии. Известен также как поэт и писатель.В романе «Бабур» («Звездные ночи») П. Кадыров вывел впечатляющий образ Захириддина Бабура (1483–1530), который не только правил огромной державой, включавшей в себя Мавераннахр и Индию, но и был одним из самых просвещенных людей своего времени.Писатель показал феодальную раздробленность, распри в среде правящей верхушки, усиление налогового бремени, разруху — характерные признаки той эпохи.«Бабур» (1978) — первое обращение художника к историческому жанру.
Действие романа "Всё изменяет тебе" происходит в 1830-е годы в Уэльсе. Автор описывает историю рабочего движения в Англии. Гвин Томас мастерски подчеркивает типичность конфликта, составляющего стержень книги, равно как и типичность персонажей - капиталистов и рабочих.
Николай Дежнев закончил первую редакцию своего романа в 1980 году, после чего долго к нему не возвращался — писал повести, рассказы, пьесы. В 1992 году переписал его практически заново — в окончательный вариант вошел лишь один персонаж. Герои романа выбрали разные жизненные пути: Евсей отдает себя на волю судьбы, Серпина ищет почестей и злата на службе у некоего Департамента темных сил, а Лука делает все, чтобы приблизить триумф Добра на Земле. Герои вечны и вечен их спор — как жить? Ареной их противостояния становятся самые значительные, переломные моменты русской истории.
Збигнев Крушиньский обладает репутацией одного из наиболее «важных», по определению критики, писателей поколения сорокалетних.«На суше и на море» — попытка отображения реалий сегодняшней польской жизни через реалии языка. Именно таким экспериментальным методом автор пробует осмыслить перемены, произошедшие в польском обществе. В его книге десять рассказов, десять не похожих друг на друга героев и десять языковых ситуаций, отражающих различные способы мышления.
Павел Хюлле — ведущий польский прозаик среднего поколения. Блестяще владея словом и виртуозно обыгрывая материал, экспериментирует с литературными традициями. «Мерседес-Бенц. Из писем к Грабалу» своим названием заинтригует автолюбителей и поклонников чешского классика. Но не только они с удовольствием прочтут эту остроумную повесть, герой которой (дабы отвлечь внимание инструктора по вождению) плетет сеть из нескончаемых фамильных преданий на автомобильную тематику. Живые картинки из прошлого, внося ностальгическую ноту, обнажают стремление рассказчика найти связь времен.
Анджей Стасюк — один из наиболее ярких авторов и, быть может, самая интригующая фигура в современной литературе Польши. Бунтарь-романтик, он бросил «злачную» столицу ради отшельнического уединения в глухой деревне.Книга «Дукля», куда включены одноименная повесть и несколько коротких зарисовок, — уникальный опыт метафизической интерпретации окружающего мира. То, о чем пишет автор, равно и его манера, может стать откровением для читателей, ждущих от литературы новых ощущений, а не только умело рассказанной истории или занимательного рассуждения.
Войцех Кучок — поэт, прозаик, кинокритик, талантливый стилист и экспериментатор, самый молодой лауреат главной польской литературной премии «Нике»» (2004), полученной за роман «Дряньё» («Gnoj»).В центре произведения, названного «антибиографией» и соединившего черты мини-саги и психологического романа, — история мальчика, избиваемого и унижаемого отцом. Это роман о ненависти, насилии и любви в польской семье. Автор пытается выявить истоки бытового зла и оценить его страшное воздействие на сознание человека.