После зимы - [12]
В ответ арайнец ожидал нового витка упреков, сарказма и намеков, но только не того, что Химара повернет к нему меловое от едва сдерживаемого гнева лицо и скажет спокойно и тихо:
— В другое время я бы извинилась, но сейчас не буду. Мне, правда, не хочется с вами разговаривать, нет желания видеть вас и слушать, капитан Маэда Кай. Мне это невыносимо. Но я не могу вас выгнать или заставить замолчать. Так что же нам делать, чтобы не опускаться до взаимных оскорблений?
Что ж, в принципе, рецепт известен очень давно.
— Выберите на свой вкус книгу из вашей библиотеки, Ваше величество, и мы попрощаемся до завтра. Как вам решение? — быстро нашелся капитан.
Она встала, подошла к книжному шкафу и, не раздумывая ни секунды, вытащила первый попавшийся томик.
— Вот. Полные версии самых известных пьес Анмина Юйрая, без купюр, естественно.
Кай удержался от того, чтобы ахнуть и рассыпаться в благодарностях, а тонкую книжку спрятал в своей папке. В родном отечестве до сих пор были запрещены к постановке некоторые из пьес бунтаря и ниспровергателя святынь Анмина, казненного императором Цигоном триста лет назад.
— Спасибо, государыня.
Она дернула подбородком, мол, «идите, капитан, идите отсюда».
Только истопник — старичок с бельмом по имени Варада Киес — поинтересовался, что еще за персонификация такая и куда дальше пойдут сведения о ничтожном слуге из императорского дворца. Остальные ситтори покорно продиктовали ответы на вопросы анкеты.
— Когда выйдет эдикт о присоединении Ситтори к исконным землям Арайны, вы все станете гражданами с соответствующими правами и социальными гарантиями. Пенсия, пособия, страховки, понимаете?
Старик бодро закивал, соглашаясь. Идея с пенсией ему определенно понравилась. Так, по крайней мере, разгадал его бормотание Кай.
— Вы обязательно расскажите другим, что ничего страшного в персонификации нет. А то мало ли…
— Сказать, да-да, я сказать. Пер-со-ни-ди-фи-как-ция, да-да. Сказать-сказать, конечно, капитана.
Если верить словам господина Варады, то трудовой стаж его насчитывал лет семьдесят, если Маэда правильно пересчитал годы правлений в обычное летосчисление. Он родился тут, во дворце, еще при деде почившего императора — юнго Ситае. «Когда ейная тетка умираль и прицесса Лийул забрюхатеть», точнее истопник не помнил. Но, судя по записям, в Отделе Внутреннего обслуживания работать он начал лет в восемь.
Впрочем, у всех без исключения дворцовых обитателей были примечательные биографии. Особенно, у барышни Лоули.
Кай вчитывался в каллиграфический почерк камеристки императрицы и глазам своим не верил. Как один человек может считаться свадебным подарком другому человеку? Лоули Шиффэй подарил императрице родной отец, присовокупив к презенту традиционные для такого случая драгоценности и благовония. Вся эта темновековая дикость пряталась за названием официальной должности. Да, барышня Лоули получала жалование, имела право на оплачиваемый отпуск, могла взять больничный лист и, наверняка, состояла в профсоюзе, но, по сути, всегда являлась личной вещью государыни. Что почувствовала вчерашняя школьница, когда папаша объявил ей о своем решении? Рыдала в подушку всю ночь? Пыталась протестовать? Или смиренно приняла судьбу, как сегодняшние прачки, узнав, что скоро станут гражданами Арайны? А может, обрадовалась открывающимся возможностям?
У барышни Лоули был типичный ситторийский типаж, который всегда так нравился неуверенным в себе мужчинам — треугольное лицо, негустые брови, чуть раскосые, широко расставленные глаза, влажные веки, точно после долгих рыданий, нос кнопкой и пухлые губы. Вечная, всеми обиженная девочка с характером раненой росомахи.
— Надеюсь, с таким выражением лица вы думаете не о женщинах.
Кому как не офицеру из Особого отдела уметь подкрадываться незаметно и со спины, верно?
— Откуда вам знать, какое у меня лицо?
— Я вижу отражение в витрине буфета.
Они скрестили взгляды на поверхности старого неровного стекла и не слишком искренне улыбнулись друг другу.
— Что ж, вы угадали, Рэн. В данном случае — как раз о женщине я и думал. О барышне Лоули.
Яно присвистнул от удивления и незамедлительно плюхнулся в кресло рядом. Должно быть, прежде, всего несколько месяцев назад, комната эта служила дворцовым служанкам чайной или чем-то вроде того. Сюжеты на выцветших от времени гобеленах были именно чайные: девушки в длинных платьях увлеченно сплетничают над остывающим чайником, степенная дама разливает напиток по чашкам, придворная держит в одной руке чашку, а другой гладит кошку. И кресла тут сохранились именно женские — широкие и округлые, чтобы платья не слишком мялись от долгого сидения. Ничего этого Маэда объяснять сослуживцу не стал. Еще прикажет растапливать печки «бабскими» креслами. Просто чтобы досадить императрице и не рискуя получить взыскание за уничтожение культурного достояния. Кресла-то не антикварные, обычная реплика для поддержания общего стиля.
— Злобная старая дева, что про неё думать?
— Её дядя — императорский цензор…
— Я в курсе, — фыркнул Яно.
— Это он настоял, чтобы именно барышня Химара стала императрицей, — невозмутимо продолжил размышлять вслух Кай. — Буквально выкрутил руки Шэнли, женив на девчонке из нищего, но очень благородного клана. И тут же подсунул племянницу, чтобы присматривала. Ловко, да?
Знала ли петербурженка Катя Говорова, чем закончится для нее гадание в крещенский вечерок? Старое зеркало оказалось дверью в иной, суровый мир, а единственный защитник девушки отныне – непредсказуемый и коварный колдун из Народа Холмов. Вот только уважением и симпатией там и не пахнет, ведь хозяин считает Катю не служанкой даже, а просто домашним питомцем…А вот Кеннета из клана Маклеодов встреча с женщиной из племени богини Дану не смутила ничуть. Что может напугать средневекового горца, если к седлу приторочен верный меч, на устах – учтивые речи, а в руках – кружка доброго эля?Но и Катя, и Кеннет – всего лишь пешки в опасной и древней игре двух бессмертных.
Час пробил, и пробил для всех! Для Ириена и Джасс, для лангеров и чародеев, для людей и эльфов, для королей и шпионов. Стоит ли жизнь одной-единственной женщины равновесия целого мира? Чем придется пожертвовать ради Любви? Сможет ли Альс поставить все на карту и пройти по острию меча? Стоит… Всем… Сможет… Почему? Потому что он – Последний Познаватель, и потому что Истинная Любовь не умирает. Все запомнили?!
Божьи мельницы мелют медленно. Великая Пестрая Праматерь кропотливо сплетает хрупкое полотно судеб. Сначала она бережно соберет вместе тех немногих, кто презрел свой удел и отверг предназначение: людей и нелюдей. Потом крепко свяжет всех нерушимой клятвой. И когда пробьет час, они совершат то, что не под силу богам. Но это будет потом, а пока беглому солдату предстоит встретить своего извечного врага и… не дать ему умереть. С чего-то же надо начинать.
Говорят, что выбор есть всегда. Но от него можно отказаться. На какое-то время. Можно сбежать в северное варварское королевство, там забраться в самую глушь, в чащи плоскогорья, где обитают лишь чудовища во всех обличьях, и в бесконечных сражениях попытаться забыть о выборе, о любви и долге. И все же Судьба обязательно отыщет лазейку, чтобы заставить исполнить предназначенное. Судьба крепко возьмет за горло и заставит вспомнить все. И вернуться. Назло всесильным врагам, назло Госпоже Зиме, которая цепко держит обитателей маленькой приграничной крепости в своих объятиях.Выбор есть всегда? Выбор просто есть…
Все маги – коварные негодяи. Эту прописную истину знает в Эльлорской Империи каждый. Перед вероломством и жестокостью чернокнижников не способны устоять ни хрупкая, беззащитная женщина, ни всемогущий Канцлер Империи. У беглой вдовы государственного преступника Фэймрил Эрмаад злобные колдуны отобрали пятнадцать лет жизни, счастье материнства и свободу быть собой, у маршала Росса Джевиджа – память о сорока прожитых годах, власть, положение в обществе и здоровье. Двум жертвам высокопоставленных злодеев остается только объединить свои усилия, чтобы попытаться сокрушить черные планы магов и отомстить за свои разрушенные судьбы.
Она – изгнанница, которая не помнит даже своего имени. Там, куда она попала, ее считают наследной принцессой Хелит, владетельницей замка и будущей женой Верховного Короля.Он – сын грозного правителя Финигаса. Его зовут Мэй. На нем клеймо отступника и злодея.Когда-то ради спасения близких он вымолил у богов силу и мощь на поле брани, пожертвовав собственными чувствами и утратив способность любить. Но встреча с женщиной из другого мира круто изменила его жизнь. В его испепеленной душе зажглась истинная любовь, ради которой он готов на все – разгромить бесчисленное войско неприятеля, выйти на бой с колдунами, терпеть лишения и боль и даже добиться ненавистной короны Верховного Короля, лишь бы Хелит была счастлива.
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Отказаться от опасной правды и вернуться к своей пустой и спокойной жизни или дойти до конца, измениться и найти свой собственный путь — перед таким выбором оказался гражданин Винсент Кейл после того, как в своё противостояние его втянули Скрижали — люди, разыскивающие психоконструкторов, способных менять реальность силой мысли.
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
Порой, для того чтобы выжить — необходимо стать монстром… Только вот обратившись в него однажды — возможно ли потом вновь стать человеком? Тогда Андрей еще даже и не догадывался о том, что ввязавшись по просьбе друга в небольшую авантюру, сулившую им обоим неплохие деньги, он вдруг окажется втянут в круговорот событий, исход которых предопределит судьбу всего человечества…
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.