После запятой - [29]

Отвлекся, кажется. А какого хрена я должна его успокаивать? Меня кто утешит? Он-то ей быстро найдет замену, по нему видно. А у меня такой подруги больше не будет. Возраст уже не тот, теперь уже такие отношения не завяжутся. Уже и сил нет на начало, и желания нет. Опять раскрываться полностью, довериться кому-то — нет, не смогу. И столько историй придется рассказать заново, чтобы создать основу отношений. Историй, которые ей не надо было рассказывать, они были вместе с нею прожиты. Уффффуу-ууу! — Ну вот, теперь ты расклеилась. — Я сейчас соберусь. Я подумала и поняла, что такой подруги у меня больше никогда не будет. — И у меня больше не будет такой девушки… Зато у тебя будут другие девушки, неужели он не понимает разницы? Кто это мне говорил, что почва для настоящей дружбы существует только до двадцати лет, после этого возраста могут быть только хорошие знакомые. А влюбиться можно и в тридцать, и даже в сорок, а бывает, что и позднее. Это она ко мне? Ты что-то сказала? — Ой, солнышко, извини, я помешала вашему разговору, да? — Нет-нет. — Я просто хотела салатику попросить, ты не смогла бы передать тарелочку, а то мне не дотянуться. — Да, конечно. — А он вкусный, ты уже пробовала? — Да, ничего. — Ой, спасибо, зайчик, извини, что прервала вашу беседу. — Достала она меня, замолчит когда-нибудь или нет? Я никогда не могла понять, чего это она с ней общается, чем эта ее притягивает. Это же очевидно, что она совершенно не нашего круга, и поговорить с ней не о чем, и очень много в ней подлого бабского. Она из серии тех женщин, которые любят сказать: ой, дорогая, какие у тебя длинные ноги, и, дождавшись, когда ты спросишь: разве? — Спасибо, — с ехидной улыбкой продолжают: да, конечно, ты, наверное, носишь сорок третий размер обуви? Да если б только одна эта, ведь столько всяких не пойми кого тут собралось. Вокруг меня никогда ничего подобного не было. Если бы не она, если бы не это событие, я бы никогда сама по себе не могла оказаться в подобном окружении. У нее всегда была необъяснимая тяга ко всяким плебейским бабенкам. Я и минуты с ними не выдерживала. До сих пор не разберусь, чем же они ее привлекали. Наверное, в ней тоже все-таки есть такая струнка, которая на них отзывается, мне лично интересно говорить только с умными мужиками, таких женщин, чтоб были кайфовые, со своим приколом, очень мало. Вот она была такая. Да, я уже думаю «была», как быстро к этому привыкаешь. Конечно, я на нее обижена, потому что смерть — это тоже твой выбор, что бы там ни считали, тоже — нашла время уйти, когда мне так хреново во всем. Могла бы не только о себе думать. Если уж не бояться говорить себе правду, это ведь она с ним счеты сводила. Это он ее довел до такого поступка. Скорей всего, это было подсознательное решение, вряд ли она совершила все в трезвом уме и твердой памяти, но это явно из-за него. Других причин я не вижу. Интересно, он отдает себе хотя бы маленький отчет в том, что это он во всем виноват? Сомневаюсь я что-то. И соки из нее он высасывал как бы походя, проголодался — поел, пошел дальше. Он же не вникал, каково ей все это. И она еще, дурочка, его жалела. Сколько раз я ей говорила — пожалей однажды себя, хотя бы для разнообразия. Устроила бы ему один раз настоящий бемц — сразу бы все расставилось по своим местам. Я не должна так думать, но от правды не убежишь. Даже если она так ужасна. Это он ее убил. Прости, Господи. Ну, может, не убил, но подвел к этому. Я не только на него зла, я, может, в большей степени на нее злюсь. Как будто, кроме него, в жизни нет больше других ценностей. Потерпела бы немного и точно встретила бы свое счастье. Что они явно не были созданы друг для друга, это и слону понятно. И тоже — к нему явилась, а ко мне — нет, даже ни разу не приснилась за все эти три ночи, хоть я плохо спала и все время думала о ней. Все были какие-то кошмары, а она не показывалась. Где она сейчас, хотелось бы знать, существует в каком-либо виде и в каком? Меня не оставляет ощущение, что все-таки она не перестала существовать, не может быть, чтобы совсем исчезла. Такое чувство, что она где-то здесь рядом находится. Ух, аж передернуло всю, как будто током ударило. Лучше об этом не думать, недаром же это запретная тема, и лучше туда не забираться, сразу такой ужас охватывает. Но при этом у меня довольно приподнятое состояние. Боюсь назвать это своим именем, но так похоже на чувство радости, хотя я так переживаю из-за нее. Что это? — неужели пресловутое «хорошо, что не я»? Я пытаюсь быть честной перед собой. Безусловно, хорошо, что не я, не буду от себя скрывать, но плохо, что она. Даже при смерти врага я не стала бы радоваться, я не так чудовищна. Но что же тогда это? Что-то ведь очень значительное произошло. Очень торжественное. И нет у меня ощущения, что ей плохо. Надо будет пойти ей свечку поставить обязательно. Родители не устроили ей отпевания. Я пойду в церковь, если все это правда, свечка должна ей помочь. И что там еще за ритуал имеется? — отпевание надо заказать или отходную молитву? Кажется, молитву за упокой души. Я должна это для нее сделать, хоть и не люблю всю эту церковную лицемерную атмосферу, и странно, что эта мысль у меня вообще возникла, но тогда значит, что обязательно надо. Если не я, то кто же? И заодно попрошу у нее помощи. Раз уж все равно она уже там, наверняка она теперь знает все будущее, и ей сейчас оттуда все виднее. Как бы не забыть, когда она мне приснится, нужно спросить, как мне быть с этим моим, почему у нас отношения не складываются? Пусть она скажет мне, что мне сделать, чтобы он больше не выпендривался. Гад все же такой, за эти дни ни разу не позвонил. Интересно, он знает, что со мной случилось? Нет, наверное, не такой уж он отъявленный негодяй, чтоб узнать, что погибла лучшая подруга, и даже тогда не позвонить. Даже с посторонними людьми так не поступают. Хотя он на все способен. Я уже любой пакости от него жду. И за что я его так полюбила? Надо будет спросить у его друга, знал ли он, если нет, тогда друг передаст точно. Я даже не спрошу, а просто скажу, что случилось, тогда он сам проговорится, были они в курсе или нет. Скорей всего, нет. Пусть тогда он увидит, какое горе было у меня, и я даже тогда не сочла нужным позвонить и попросить утешения. Пусть знает, что я могу в одиночку справиться с таким ужасным горем, пусть убедится окончательно, какая я гордая и сильная, не то что эти двуличные бабенки, с которыми он привык иметь дело. Господи, сколько мне выпало за последнее время, ведь я могу и не выдержать! Еще и она ко всему прибавила. А он, надеюсь, почувствует, что ведь это я могла оказаться на ее месте, вот тогда бы он понял, что наделал. — Ну что, налить тебе еще?