После войны - [30]

Через границу пытаются проникнуть вражеские лазутчики.

Такие, скажем, как Сесил Август Стоунер, отправившийся к нашим берегам на надувной резиновой лодке.

Финал путешествия — задержан пограничниками: сержантом Ильенко, рядовым Мироновым, рядовым Жуковым. Возглавлял наряд сержант Лапкин.

А вот еще один случай…

Он пробирался через торосы. Ночевал в снегу, пережидая пургу. Старательно обходил поселки и зимовья.

Тешил себя надеждой: прорвусь.

Он шел, и тундра казалась ему безмолвной: он не слышал, как поют полозья нарт, мчащихся к пограничной заставе.

Он верил в пургу: снежный вихрь преградит путь всем, кто захочет его настичь. В такую погоду каюры ставят нарты на бок, ложатся в горячий собачий клубок с подветренной стороны.

Но каюры мчались к заставе.

Он шел, и тундра казалась ему безлюдной: он не видел, как просыпаются яранги оленеводов. Как подхваченный тревогой, выскочил на крыльцо мастер косторезной мастерской «Чукотские сувениры» командир дружины Иван Сейгутегин. Бывший пограничник, он отдавал дружинникам боевой приказ. Очень похожий на тот, который сам получал от начальника заставы.

Небо над тундрой казалось нарушителю безжизненным: он не знал, что, грозно урча, зависли над сопками вертолеты. И среди них — вертолет пограничного аса капитана Григория Ивановича Салова.

Не знал, что геологи, приняв сигнал тревоги, изменили свои маршруты. Что наперерез непрошеному гостю повернули лыжи охотники Армагыргин и Тнавуквутаген. Что зорко осматривает каждый след бригадир Лелич, тот самый, что обнаружил воздушный шар с американской маркировкой. Что все поднялись на помощь воинам в зеленых фуражках.

Он не знал многого, вражеский лазутчик.

А главное — он не знал, что значит советская земля для советского человека.

Та, что начинается с острова Ратманова.

Дорогая, как выстраданное счастье.

Дыхание друзей

Беда подстерегла их ночью.

Старший наряда сержант Шурупов оступился и сорвался с высокой скалы, подчиненные Анатолий Вагин и Александр Шигин поспешили ему на помощь.

На помощь… А в лицо — злая пурга, взбесившаяся к ночи.

На помощь… А впереди — триста метров скалистого обрыва, предательски укрытого снегом.

На помощь… А каждый шаг мог им самим стоить жизни.

Они спустились.

Совладали с пургой.

Победили страх.

Перед ними лежал товарищ, попавший в беду. С переломанными ногами. Потерявший сознание.

Вагин и Шигин сняли с себя полушубки. Укрыли товарища.

Склонившись над ним, стали дышать ему в лицо.

Их горячее дыхание привело его в чувство.

Пограничники подняли сержанта и бережно понесли его в обогревательный пункт…

А в это время полярного летчика Бориса Петровича Комкова позвали к рации. Радировали из штаба пограничного отряда:

— Выручайте…

Мела пурга. Ветер дул со скоростью двадцать два метра в секунду.

Но «Аннушка» Комкова отважно взмыла в небо. На борту — политработник майор Владимир Энтин.

Шесть раз пыталась заходить на посадку «Аннушка». Пурга сносила ее в океан.

На седьмой раз — прильнула к острову.

Комков не выключал мотор. Пограничники держали самолет за крылья.

И едва пострадавшего уложили в кабину — «Аннушка» исчезла в пурге.

Чтобы согретый дыханием друзей жил человек…

У майора не было детей

Арбуз был громадный, полосатый, отливающий темно-зеленым глянцем.

Он вырос в астраханской степи.

Теперь он превратился в пассажира. Упрятанный в большую вместительную авоську, он летел в воздушном лайнере.

Майор-пограничник вез его на Чукотку. Пассажиры бросали восхищенные, завистливые взгляды: «Ну и арбузище!»

В Анадыре майор пересел с лайнера на грузового «Илюшу». Майор спешил: до Нового года оставались сутки.

В самолете было холодно, и майор укрывал арбуз полами шинели.

В бухте Провидения майор пересел на вертолет. Потом на «газик». Потом на нарты, которые с резвой злостью мчала по снежной тундре отчаянная собачья упряжка.

Пуржило, но арбуз не мерз: он был укутан теплой кухлянкой.

На заставе майора встречали солдаты.

Часы показывали двадцать три сорок пять.

— Сейчас я покажу вам астраханское солнце, — сказал майор.

Он внес арбуз в столовую. Арбуз покрылся капельками растаявших снежинок.

Повар принес нож и весело занес его над арбузом.

Все ахнули.

Все увидели раскаленное докрасна солнце. Оно сияло, а за окном ярилась пурга.

— С Новым годом, дорогие мои сыновья! — тихо и проникновенно сказал майор.

У майора не было своих детей.

Счастливая бухта

Осенью 1848 года английское парусное судно «Пловер», отправившееся на поиски экспедиции Джона Франклина, бросило якорь в тихой, причудливо очерченной бухте. Здесь его застала зима.

С мучительной тревогой моряки встречали каждый рассвет. Они знали, что с Чукоткой шутки плохи, и приготовились к самому худшему. Но вопреки мрачным предсказаниям зимовка прошла благополучно. Корабль и люди с облегчением встретили весну.

От всей души благодарные бухте, своей спасительнице, они назвали ее Бухтой Провидения — в ознаменование счастливого провидения, спасшего судно.

Они не могли предвидеть, что она, эта бухта, станет воротами Арктики.

Когда в семидесятых годах прошлого столетия началось регулярное крейсерство русских военных судов вдоль восточных границ России, клиперы «Всадник», «Стрекоза», «Гайдамак», «Разбойник» не раз укрывались в Бухте Провидения. Их беспокойная служба способствовала охране границ, ослабляла влияние иностранцев на Чукотском побережье.