После Рима. Книга вторая. Anno Domini 430-800 - [22]

14 июня Аттила отступил от Орлеана, а в конце июня Аэций на­стиг его в районе Труа, примерно в 150 километрах к востоку. По легенде, именно с Орлеана началось освобождение Галлии и За­пада от гуннов.

Аэций шел на Аттилу во главе дислоцированных в Италии и Галлии соединений римской армии и войск союзных племен, в числе которых были бургунды и вестготы короля Теодориха. Нынешние федераты Рима шли сражаться с федератами бывши­ми — такова невеселая шутка истории! Аэций вновь оказался на высоте в самый отчаянный момент и, обладая крайне ограничен­ными ресурсами (да что там, никаких ресурсов у него не было, кроме нескольких соединений да славного имени и умения убеж­дать), сумел из не слишком лояльных Риму федератов сколотить коалицию, которая спасла Галлию.

В точности неизвестно, где именно разразилась грандиоз­ная битва на Каталаунских полях; скорее всего, это был campus Mauriacus возле города Каталаун (ныне Шалон-сюр-Марн). Сто лет, прошедшие со времени баталии, не пригасили впечатлений и чувств, которые передает Иордан:

«Место это было отлогое; оно как бы вспучивалось, выраста­ло вершиной холма. Как то, так и другое войско стремилось за­владеть им, потому что удобство местности доставляет немалую выгоду; таким образом, правую сторону его занимали гунны со всеми своими [союзниками], левую же — римляне и везеготы со своими вспомогательными отрядами. И они вступают в бой на са­мой горе за оставшуюся [ничьей] вершину.

Правое крыло держал Теодерид с везеготами, левое — Аэ­ций с римлянами; в середине поставили Сангибана... который предводительствовал аланами; они руководствовались воен­ной осторожностью, чтобы тот, чьему настроению они мало доверяли, был окружен толпой верных людей. Ибо легко при­нимается необходимость сражаться, когда бегству поставле­но препятствие. По-иному было построено гуннское войско. Там в середине помещался Аттила с храбрейшими воинами: при таком располо­жении обеспечивалась скорее забота о короле, поскольку он, на­ходясь внутри сильнейшей части своего племени, оказывался из­бавленным от наступающей опасности.

Крылья его войск окружали многочисленные народы и различ­ные племена, подчинявшиеся его власти. Среди них преобладало войско остроготов, под предводительством братьев Валамира, Теодемира и Видемера, более благородных по происхождению, чем сам король, которому они служили, потому что их озаряло могу­щество рода Амалов[7].

<...> Остальная же, если можно сказать, толпа королей и во­ждей различных племен ожидала, подобно сателлитам, кивка Ат-тилы: куда бы только ни повел он глазом, тотчас же всякий из них представал перед ним без малейшего ропота, но в страхе и тре­пете, или же исполнял то, что ему приказывалось. Один Атти­ла, будучи королем [этих] королей, возвышался над всеми и пек­ся обо всех.

Итак, происходила борьба за выгодную, как мы сказали, пози­цию того места. Аттила направляет своих, чтобы занять вершину горы, но его предупреждают Торисмунд и Аэций, которые, взо­бравшись на верхушку холма, оказались выше и с легкостью низ­вергли подошедших гуннов благодаря преимущественному поло­жению на горе...

Если верить старикам, то ручей на упомянутом поле, протекав­ший в низких берегах, сильно разлился от крови из ран убитых; увеличенный не ливнями, как бывало обычно, но взволновавший­ся от необыкновенной жидкости, он от переполнения кровью пре­вратился в целый поток. Те же, которых нанесенная им рана гнала туда в жгучей жажде, тянули струи, смешанные с кровью. Застиг­нутые несчастным жребием, они глотали, когда пили, кровь, ко­торую сами они — раненые — и пролили.

Там король Теодорид, объезжая войска для их ободрения, был сшиблен с коня и растоптан ногами своих же; он завершил свою жизнь, находясь в возрасте зрелой старости. Некоторые говорят, что был он убит копьем Андагиса, со стороны остроготов, кото­рые тогда подчинялись правлению Аттилы. Это и было тем, о чем вначале сообщили Аттиле гадатели в их предсказании, хотя он и помышлял это об Аэции.

Тут везеготы, отделившись от аланов, напали на гуннские пол­чища и чуть было не убили Аттилу, если бы он заранее, предусмо­трев это, не бежал и не заперся вместе со своими за оградами ла­герей, которые он держал окруженными телегами, как валом; хотя и хрупка была эта защита, однако в ней искали спасения жизни те, кому незадолго до того не могло противостоять никакое ка­менное укрепление...

Так тревожил своих победителей этот воинственнейший король, хотя и окруженный. Сошлись тогда готы и римляне и рассужда­ли, что сделать с Аттилой, которого они одолели. Решили изнурять его осадой, так как он не имел запаса хлеба, а подвоз задерживался его же стрелками, сидевшими внутри оград лагерей и беспрестан­но стрелявшими. Рассказывают, что в таком отчаянном положении названный король не терял высшего самообладания; он соорудил костер из конских седел и собирался броситься в пламя, если бы противник прорвался, чтобы никто не возрадовался его ранению и чтобы господин столь многих племен не попал во власть врагов".

Так пал Теодорих, старый король готов, недруг империи, вы­нужденный стать ее союзником».