После Куликовской битвы - [53]
В. П. Загоровский предположил, что «купля» была своеобразной платой за «соблюдение» между 1456 и 1462 гг. Василием Васильевичем малолетнего рязанского князя, целью же приобретения – создание Москвой «буферной зоны» между Рязанью и Литвой с целью противостоять возможным попыткам Рязани сменить политическую ориентацию[646]. Как представляется, оба положения спорны.
Относительно «купли» как способа материальной расплаты заметим, что такое приобретение вряд ли было способно обогатить московскую казну. Вплоть до начала XVII в. из – за постоянной военной угрозы с юга земельные владения боярской аристократии за Окой были огромной редкостью, это была почти сплошь зона мелкого служилого землевладения[647].
Что же касается «буферного» положения «купли», то надо помнить давнюю вовлеченность рязанских князей в московскую антилитовскую политику, и здесь крайне показателен факт бегства около 1448 г. последних пронских князей в Литву с последующим присоединением их удела к Рязани. В любом случае и в 1483 г. эти отношения были далеки от идеала. О претензиях к Рязани со стороны Литвы в связи с набегами рязанских «украинников» на пограничные владения Гедеминовичей писалось выше. Взаимные обвинения, то рязанцев в вооруженных нападениях «на мченян и на рылян и на путивль (так! очевидно, путивлян. – А. Л.) и на иных», то, наоборот, в захватах литовскими подданными рязанских «сторожей», присутствуют в дипломатической переписке великого князя московского Ивана III и короля Александра Казимировича времени «купли»[648]. Так что говорить об опасениях за лояльность Рязани как цели приобретения Москвой западной части удела, граничащей с Литвой, вроде бы оснований нет.
Для определения цели и датировки «купли» надо обратиться к одному из пунктов московско – рязанского докончания 1483 г., договоренности о совместном «ведении» р. Мечи. Если это положение договора действительно подразумевало, как писалось выше, совместную охрану рубежа «от поля» по р. Мече, то понятно, от какой опасности московский и рязанский князья собирались оборонять свои владения.
На 30-е гг. XV в., начало княжения в Москве Василия Васильевича, приходится резкая активизация нападений Орды на южнорусские «украины»[649]. В 1432–1433 московский князь подписал союзнический договор с рязанским князем Иваном Федоровичем о совместной борьбе с татарами[650]. Очевидно, во исполнение своего обязательства Василий Васильевич в 1443 г. посылал, о чем уже писалось выше, «двор свои» на защиту столицы двоюродного брата во время нападения на Переяславль – Рязанский орды царевича Мустафы.
В 1450 г. воеводы великого князя московского разбили татар на р. Битюг, левом притоке Дона, и это был первый после Куликовской битвы 1380 г. случай столь дальнего похода московских полков за Оку[651]. К месту боестолкновения, заметим, московские войска могли проследовать только по территории Великого княжества Рязанского.
Княжение наследовавшего Василию Васильевичу на московском столе его старшего сына, Ивана III принесло крупные перемены в отношения между Русью и Ордой, стало решающим этапом в борьбе за независимость для одной стороны и последней попыткой восстановить былое могущество Чингизидов для другой. Ключевым моментом этого противостояния стали события на р. Угре 1480 г. и свержение ордынского ига. После 1480 г., с распадом Орды и обособлением Крымского ханства, угроза с юга не миновала. До 1502 г. в степях продолжала кочевать Большая орда, с распадом которой союзник Великого княжества Московского, Крымское ханство вскоре превращается в наследника агрессивной внешней политики Орды[652].
Набеги Орды, а позднее Крымского ханства на русские земли имели конечной целью Москву, и Дон в них фигурирует как плацдарм для походов. Так было в 1465[653] и 1480 гг., причем в последнем случае Ахмат решил зайти на земли Великого княжества Московского через Угру в верховьях Оки только после того, как убедился в том, что это невозможно сделать через верхнее течение Дона («приближешуся ему к Дону, и князь велики… слышав то, поиде… противу ему к Коломне»[654]). Действия Ивана III почти зеркально, кстати, повторяют диспозицию 1380 г. перед Куликовской битвой. А в начале XVI столетия Верхний Дон, перешедший, как помним в составе «купли» Великому княжеству Московскому, становится зоной постоянных военных столкновений.
В это же время, на рубеже XV–XVI вв., происходит существенное изменение в военной политике Москвы, переход от преимущественно оборонных действий к тактике регулярных выходов далеко за Оку, «в поле», «под Орду»[655]. При этом ареной столкновений становятся «Елеч» и «вся Елецкая места», московские владения договорной грамоты 1483 г.
В 1492 г. столкновение московских полков с татарами имело место «в поли промежъ Трудовъ и Быстрые Сосны»[656], в 1511 г. татар гнали «до Сернавы»[657], в 1506 г. «до речьки до Рыбницы»[658]. Реки Труда и Чернава – притоки Быстрой Сосны, вдоль течения которой располагались земли Елецкого удела, Рыбница, правый приток Верхней Оки[659], несколько западнее Ельца.
Те же земли на правобережье Дона, вдоль другого его притока, р. Тихая Сосна, впадающего в Дон южнее Быстрой Сосны, стали в 1501 г. местом столкновений отрядов союзника Ивана III, крымского хана Менгли Гирея с Большой ордой «Шихмата царя». В военных действиях на Тихой Сосне приняла участие и Москва. Как писал в Москву из Бахчисарая Менгли Гирей, он «пришолна орду на Шихмата царя, и Шихмат… стоял в крепости на усть Тихие Сосны у Дону… и князь велики бы послал на улусы (Шихмата. –
