Послания ап. Иоанна - [86]

Что, по мнению Иоанна, означает «видеть Бога»? Совершенно очевидно, что он не имеет в виду мистическое видение Бога, воспринимаемое в состоянии обострения всех ощущений или повышенной духовной чувствительности. Евангелие, написанное Иоанном, дает ответ на наш вопрос. Когда Филипп попросил Иисуса: «Господи, покажи нам Отца», вот какой ответ он получил: «Столько времени Я с вами, а ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца» (Ин. 14:9). Нечто подобное мы обнаруживаем в прологе к тому же Евангелию. «Бога не видел никто никогда; единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1:18). Если кто–то хочет увидеть Бога, узнать, как Он выглядит, ответы на свои вопросы он найдет в Иисусе, потому что Он единственный, через Кого можно войти в соприкосновение с Богом. Мы видим Бога во Христе, в «Слове жизни», запечатленном на страницах написанного «богодухновенного Слова». Делающие зло, даже если они читали Священное Писание, не сумели увидеть в нем Бога и не осознали тех истин, о которых оно рассказывает. Но если наша душа открыта для Бога, мы увидим Его, и будем пребывать в Нем, Он спасет нас через Иисуса и Свое Слово.

Представляя Димитрия (ст. 12), Иоанн обращает наше внимание не на то, что он достоин похвалы (хотя это именно так), а на его подлинно христианскую жизнь, благодаря которой он не может остаться незамеченным. «Не может укрыться город, стоящий на верху горы» (Мф. 5:14). Нельзя долго скрывать от людей свою истинную сущность. Возможно, именно Димитрий принес Послание Иоанна Гаию. Очевидно, Димитрий был хорошо известен как христианин. Если Иоанн писал свое Послание, находясь в Эфесе, возникает соблазн предположить, что именно Димитрий был до своего обращения тем самым человеком, который делал серебряные храмы Артемиды и спровоцировал возмущение народа против Павла в Эфесе, положив тем самым конец двухлетнему служению Апостола в этом городе (Деян. 19). Если уж он был бы обращен, то весть о столь крутом повороте в жизни этого известного человека наверняка бы широко распространилась. Однако все это не больше чем наши предположения.

Более трудная проблема состоит в понимании того, что имел в виду Иоанн, говоря, что о Димитрии засвидетельствовано… самою истиною. Брюс высказывает предположение, что под словом «истина» здесь подразумевается Сам наш Господь (ср. Ин. 14:6) и что поэтому правильнее было бы перевести эти слова как «Самою Истиною»[86]. Пламмер предпочитает иное объяснение, а именно, что «истина» — это Дух Святой, о Котором в Первом послании Иоанна 5:6 прямо так и сказано: «Дух есть истина». В соответствии с таким подходом, Дух Святой внушил всем тем, кто знал Димитрия (включая самого Иоанна), что Он свидетельствует о его честности и полной надежности[87]. Именно Дух Святой дал возможность верующим в церкви составить себе правильное мнение о Димитрии и на этом основании подтвердить его своим свидетельством. Высказывается также предположение, что Иоанн имеет в виду факты, которые говорят сами за себя и не нуждаются в подтверждении какими–либо людьми. Но наиболее очевидное значение этих слов состоит в том, что жизнь Димитрия протекала в соответствии с Божьей истиной, и если считать ее тем мерилом, согласно которому нужно оценивать человека, то можно выразиться именно так: достоинства Димитрия были подтверждены самой истиной. Он соответствовал этому критерию.

В конце Иоанн присовокупляет свое собственное свидетельство, рекомендуя Димитрия Гаию, с тем, чтобы тот отнесся к нему с полным доверием, как к представителю самого Иоанна, какую бы вражду между ними не пытался посеять Диотреф. Если Димитрий был послан вперед, чтобы подготовить дорогу для самого Иоанна, то было жизненно важно, чтобы к нему отнеслись должным образом, и прежде всего Гай. Вот почему Иоанн, сам человек честный и надежный, использует свой авторитет Апостола для того, чтобы его посланец был воспринят как человек, которому можно доверять.

Теперь Иоанну остается высказать только заключительные мысли и приветствия. Сходство со Вторым посланием заметно проявляется в стихе 13 и начале 14. Вновь Иоанн приходит к решению, что не стоит дальше углубляться в детали чернилами и тростью. Он рассчитывает на личную встречу с Гаием, которого собирается посетить в ближайшее время. В Послании сообщается о его скором прибытии, и тем самым предоставляется возможность всем, вовлеченным в споры и диспуты, вновь подумать о том, праведны ли их пути и не нуждаются ли они в исправлении. Но поскольку ситуация не позволяет откладывать его приход надолго, в этих заключительных строках ясно звучит нота настоятельной необходимости увидеться как можно скорее.

Дальше следуют лишь приветствия. Первое является традиционным, но от этого в контексте всего Послания оно не утрачивает оттенка личной теплоты. Мир тебе — излюбленное еврейское приветствие, особое значение которого становится понятным, если вспомнить о затруднительных обстоятельствах, в которых находился Гай, и атмосферу «войны», царившую в церкви. Но этот мир доступен лишь тем, кто придерживается добра; это тот мир, который (в общепринятом смысле этого слова) не может ни дать, ни отнять. Наряду с благословением Божьего мира существует благословение христианского братства. Те, кто неразрывными узами связали свою жизнь с истиной, точно также связаны и друг с другом. Итак, друзья Иоанна (вероятно, это были христиане из Эфеса, возможно, те самые, которых так хорошо принял Гай) шлют ему самые лучшие пожелания и вместе с Иоанном стараются подбодрить и поддержать его. Одновременно Иоанн просит, чтобы его личное послание дошло непосредственно (и поименно) до тех, кого он знает как соратников Гаия. Может быть, это был способ предоставить возможность поделиться содержанием его Послания с церковью; или, что более вероятно, эта просьба подчеркивает отеческую заботу Иоанна о тех, кого он знал и любил и кто столкнулся тогда с раздорами и другими трудностями. Слово «поименно» является сознательным отголоском того единственного во всем Новом Завете, прозвучавшего из уст «доброго пастыря» (Ин. 10:3) слова. Это тот уровень заботы и участия, который присущ «доброму пастырю» по отношению к любой «овце» из его «стада», и Иоанн, тоже будучи пастырем, не хотел бы ставить перед собой никакой менее значительной цели.