Послания ап. Иоанна - [84]

Если мы вспомним, что «доброхотно дающего любит Бог» (2 Кор. 9:7), это также поможет нам понять одну очень важную вещь: искреннее радушие и щедрость могут играть огромную роль в деле скорейшего распространения Божьей истины. В той церкви, которую я посещаю, множество людей ощущают себя единой семьей. Причина в том, что когда каждый из них впервые пришел на ее порог, христиане с радостью распахнули перед ним двери, приветствовали и помогли укрепиться в вере — в общем, проявили самую искреннюю любовь. Потомки Гаия все еще живут среди нас, однако необходимо, чтобы с каждым днем возрастало число людей, стремящихся сделаться споспешниками истины.

2. Диотреф — лжехристианин (ст. 9–10)

Теперь Иоанн переходит к наиболее существенной, «ударной» части своего короткого Послания, где он объясняет Гаию, что мотивы поступков и само поведение Диотрефа, который определенно пользовался большим влиянием в церкви, только с виду кажутся христианскими. Иоанн говорит, что он уже писал церкви. Хотя Ленски берет на себя смелость утверждать, что «это уже совсем другой Иоанн»[83], немногие комментаторы соглашаются с ним, поскольку, несмотря на отдельные неясности, в целом эта проблема вполне увязывается со всем остальным содержанием Послания. Кажется весьма вероятным, что Диотреф отвергал тот подход к церкви, которого придерживался Иоанн. Можно только удивляться, что это Послание вообще уцелело в таких обстоятельствах. Возможно, это Третье послание представляло собой уже не первую попытку Иоанна связаться с церковью и попытаться убедить ее прихожан задуматься о том, праведны ли их пути и не нуждаются ли они в исправлении. В таком случае, именно это было главной целью Иоанна, а Гай просто выполнял роль посредника между ним и церковью.

Велось немало дискуссий по поводу того, что стоит за блестящей по своей выразительности характеристикой, которую Иоанн дает Диотрефу, называя его любящим первенствовать. Возможно, ПНВ является более точной, передавая эти слова буквально как «тот, кто любит «выставлять» себя первым». Было ли это проявлением длительной борьбы между главой местной церкви и посторонним по отношению к ней, но достаточно авторитетным человеком, каким являлся Иоанн, он же старец, он же Апостол? Мы уже отмечали, что повсеместное распространение церкви и одновременно с этим смерть почти всех Апостолов привели к тому, что возник значительный разброс в методах руководства религиозными общинами. Был ли Диотреф одним из первых местных епископов, управляющих церковью, стоящим выше других старцев?[84] Отстаивал ли он независимость местной общины, добиваясь, чтобы она вышла из–под влияния авторитетного старца? Недостатка в теориях по этому поводу нет. Но в чем бы ни состояли мотивы Диотрефа, важно то, что результат их был весьма плачевен. Если он хотел, чтобы церковь стала автономной, не связанной с другими, это не принесло бы ей пользы, а способствовало бы лишь удовлетворению запросов его собственного «эго», жаждущего славы и почестей. Надо всем превалировало желание «быть за главного», командовать, и это всепоглощающее честолюбивое стремление привело к разрыву его взаимоотношений с Иоанном. Он отверг путь признания авторитета Иоанна; братское общение между ними стало невозможно.

Стих 10 показывает нам, что Иоанн и те, кто группировался вокруг него, не считали, что необходимо сохранять мир любой ценой. Подумайте над тем, с какими словами Павел обращается к коринфянам (напр., 1 Кор. 4:18–21; 2 Кор. 13:1–4). Действуя в том же духе, Иоанн не собирался позволять эгоистическим устремлениям какого–то человека, вроде Диотрефа, беспрепятственно наносить вред ему самому и людям из его окружения. В самое ближайшее время он намерен был лично посетить церковь и поднять там этот вопрос для того, чтобы открыто обсудить его и прийти к удовлетворяющему всех решению.

Сейчас нам станет ясно, почему он так действовал. Осудив эгоистичные устремления Диотрефа, Иоанн наглядно проиллюстрировал их, упоминая о том, что тот поносил Апостола и его сподвижников злыми словами. Глагол (phlyareo) обычно носит оттенок «бессвязно лепетать», и этим подчеркивается безосновательность всех тех обвинений, которые Диотреф выдвигал в адрес Иоанна. Так обычно действуют те, кто, будучи озабочен исключительно устремлениями личной власти, чернят своих оппонентов любым доступным им способом. В сердце Диотрефа угнездилась неправда, не оставив в нем места ни истине, ни христианской любви. Он принялся распространять лживые выдумки об Иоанне и не считал нужным даже самым элементарным образом проявить свое христианское милосердие, отказывая в гостеприимстве любому, кто так или иначе был связан со старцем (он не принимает братьев). Более того, он препятствовал тому, чтобы другие члены церкви принимали миссионеров Иоанна, а тем, кто отваживался не подчиняться ему в этом, грозил отлучением от церковного братства. По–видимому, именно это угрожало Гаию.

Но, несмотря на все это, важно отметить, что нигде в Послании нет упоминаний о том, что Диотреф приветствовал лжеучителей или каким–то другим образом давал понять, что доктрина, которой он придерживался, отличается от ортодоксальной. Может быть, нечто подобное и имело место, но Иоанн не уделяет этому вопросу внимания. Если принять предположение о том, что Второе и Третье послания были адресованы одной и той же церкви, то кажется вполне реальным, что уход от основной доктрины был одним из тех мощных факторов, под воздействием которых складывалось поведение Диотрефа. В таком случае, подлинные миссионеры были ему в церкви ни к чему, так как их появление могло бы разоблачить ложь. У нас нет оснований безоговорочно утверждать, что именно так все и происходило, равно как не можем мы бездоказательно заявлять, что за его поведением стоит влияние гностиков.