Послание к Римлянам - [3]
В 60-70-е годы, когда на богословие в Англии и Северной Америке оказывали большое влияние труды Бультмана, Тиллиха и братьев Нибуров, Барт зачастую воспринимался как реакционер и обскурант, к тому же чрезмерно сосредоточенный на библейском богословии. В то время немногие могли бы предположить, что к концу столетия на повестку дня в богословии западного мира вновь встанет изучение Карла Барта. Тому есть много причин, в частности, новые творческие интерпретации Барта некоторыми английскими и американскими богословами, которые теперь видят в нем предтечу многих вызовов, поставленных христианскому богословию постмодернистским видением мира; живейший интерес вызывает вопрос о непрерывности и развитии в богословии Барта. Однако в центре размышлений современных богословов, несомненно, лежит «Послание к Римлянам»>8. В комментарии на Послание к Римлянам Барта современные богословы находят прозрения, отвечающие на проблемы сегодняшнего дня. Ведь именно в этой работе Барт впервые ставит вопрос о возможности гибели всех старых формулировок и обновления языка, которым мы говорим о Боге>9.
В 1951 году Ганс Урс фон Балтазар выпустил основополагающий труд «Karl Bart: Darstellung und Deutung seiner Theologie»>10. Эта работа определила направления последующих исследований богословия Барта. Балтазар пишет, что, подобно Августину, пережившему два обращения - сперва от языческих заблуждений к вере в Бога истинного, а затем от философии неоплатонизма, которой проникнуты его ранние труды, - прошел через два обращения и Карл Барт. Первым обращением стал для него разрыв с либерализмом и поворот к диалектике, вторым - переход от диалектики к аналогическому богословию благодаря увлечению Ансельмовым онтологическим доказательством бытия Божьего. Этот поворот Балтазар рассматривает как решающий в творческой истории Барта, как разрыв с прошлым. Тезис Балтазара состоит в том, что диалектический метод, использованный Бартом в «Послании к Римлянам», был не модифицирован, но отменен методом аналогии - не той аналогии, которую привнес в католическую традицию Фома Аквинский, но аналогии веры, которую Барт нашел у Ансельма и которая определила богословскую структуру его трудов после 1931 года.
Однако лучшие современные исследования о Барте (а их немало) оспаривают это заключение. Такие ученые, как Брюс Мак-Кормак, опровергают тезис Балтазара и стремятся вернуть «Послание к Римлянам» на его законное место - в центр бартианского канона, на роль руководства к верному прочтению более поздней «Церковной догматики». Без сомнения, ко времени создания «Догматики» Барт проделал большой творческий путь. На страницах этой книги мы встречаем необыкновенно точный и глубокий анализ таких важнейших догматов христианства, как троичность Божества, воплощение, творение и искупление, Священное Писание, церковь. Однако эти позднейшие богословские размышления вполне укладываются в широкий контекст диалектического богословия, заданный в «Послании к Римлянам», хотя в «Догматике» Барт обращает больше внимания на позитивный, чем на негативный, аспект диалектики>11. Оглядываясь на «Послание к Римлянам» сорок лет спустя в своей лекции о человечестве Бога, Барт спрашивал: «Правы мы были или ошибались? Разумеется, мы были правы! Почитайте богословие Трельча... или хотя бы Зиберга. Это же был тупиковый путь! Корабль на всех парах несся на скалы. Кто-то должен был развернуть штурвал на сто восемьдесят градусов. Развернуть так, чтобы никому не пришло в голову отрицать или упразднять эту перемену. Истинный пересмотр прежнего - это не поражение, а новое начало»>12.
Публикация русского перевода «Послания к Римлянам» Барта выходит в то время, когда внимание исследователей вновь сосредоточено на роли диалектики в этой работе Барта и на ее месте в его богословском наследии.
В 1902 году, накануне своей конфирмации в Берне, Карл Барт принял решение стать богословом - не потому, что желал проповедовать или мечтал о пасторской работе, но для того, чтобы лучше понять символ веры. Богословское обучение он начал в Берне, где хорошо изучил методы историко-критической школы и усвоил ее подход к Библии. Прочитав «Критику практического разума» Канта, Барт начал отдаляться от консервативного богословия своего отца. (Его отец переехал из Базеля в Берн, получив место профессора Нового Завета и церковной истории в Бернском университете.) Чтение Канта вызвало у Барта стремление поехать в Марбург, чтобы учиться там у неокантианского богослова Вильгельма Херманна. Однако отец Барта не доверял Херманну и радикальным марбургским богословам. Вместо Марбурга Барт отправился в Берлин, где занимался под руководством Адольфа фон Гарнака (1851-1930). Там он изучил кантовскую «Критику чистого разума», открыл для себя богословие Шлейермахера и прочитал «Этику» Херманна. Фриц Барт настаивал, чтобы Карл поехал в Тюбинген и начал занятия у консервативного богослова Адольфа Шлаттера. Однако прожив в Тюбингене год, Барт понял, что в консервативном богословии Шлаттера истины не обретет. Наконец Фриц сдался и разрешил сыну отъезд в Марбург и три семестра занятий у Херманна. В Марбурге Барт слушал также ведущих неокантианцев того времени, Германа Когена и Пауля Наторпа, а также таких исследователей Нового Завета, как Вайс, Хайтмюллер и Юлихер. Неудивительно, что в богословском плане Барт сделался либералом. Его поворот к социализму в политике совпал с разрывом с либерализмом в богословии.
