Послание из пустыни - [10]
И все же крупную рыбину поймал сам Иоанн.
В его бредне вдруг что-то забилось, забултыхалось, и он спокойно, с улыбкой потянул сеть на себя. Когда он извлек рыбу на поверхность, перед нами словно засверкали тысячи крохотных солнц.
— Не будем жадничать и брать больше, чем сумеем съесть, — сказал он, и, хотя мне обидно было уходить ни с чем, мы вытащили сети и разложили их на берегу, отерли с ног налипшие водоросли и побрели к дому.
Рыбу Иоанн нес на руках, как младенца.
Он хотел сделать Елисавете сюрприз.
Счастливые и довольные, мы молча крались по траве. Вокруг был подлинный рай! Вот где я мечтал бы жить. Поставить на берегу мастерскую. Завести лодку, сети… Посадить смоковницу и сидеть под ней вечерами; сложить очаг, чтобы можно было разогревать молоко…
Все так же крадучись, мы приблизились к дому, где жили старики, и я приложил палец к губам.
— Тссс! — сказал я петуху на навозной куче.
— Тссс! — сказал я ослу в поле.
— Тссс! — сказал я воробьям, клевавшим зерно среди кур.
И они примолкли.
Елисавета еще спала. Она лежала на спине с полуоткрытым ртом, по лицу ее ползали мухи. Захария трудился в огороде за домом.
Она была очень красивая в своих преклонных летах, и, когда Иоанн нагнулся, чтобы положить ей на грудь рыбину, по мне пробежала дрожь: я вдруг представил себе, что эта рыба — я, а Елисавета — Мария.
Иоанн отвернул одеяло. Но стоило ему приложить рыбину к обнаженной груди матери, как та закричала, вскочила на постели и, в ужасе замахав руками, сбросила трепещущую рыбу на пол.
Елисавета дико озиралась по сторонам. Рыба билась на полу между бочкой с водой и масляным светильником, который тоже упал и разлетелся на куски. Елисавета пыталась что-то сказать, ворочала во рту языком, но не могла издать ни звука. Она все еще махала руками, и мы с Иоанном жались к стене.
— Прости, матушка, — наконец выговорил он. — Пожалуйста, прости. Я вовсе не хотел тебя испугать.
Когда Иоанн попробовал подойти к постели, Елисавета обрушилась на него с кулаками. Он уворачивался, пытаясь поймать ее взгляд.
Снова, и снова, и снова.
Елисавета не узнавала его. Она не видела в комнате никого, кроме рыбы. Словно сама родила не живого человека, а эту рыбину.
Словно ее жизнь прошла напрасно и Елисавета только что пробудилась от чудесного сна. И лишь там, во сне, сумела родить человека.
Достучаться до нее было невозможно.
— Матушка, милая! — взывал Иоанн. — Что я наделал?! Пожалуйста, откликнись!
Но она не откликалась.
Когда вернулся Захария, мы все еще стояли у стены. Он посмотрел сначала на сына, потом на меня. Увидел затихшую рыбину, к блестящей чешуе которой прилипли песок и пыль.
— Что случилось?
— Это я виноват, отец. Я ее напугал. Теперь она не узнаёт меня…
Тогда Захария подошел к постели и рухнул на колени, хотел погладить Елисавету по лбу. Она оттолкнула и его. Он взял жену за руки и крепко прижал к груди.
— Благодарю Тебя, Боже, что отпустил нам столь долгий срок вместе. Жизнь наша была исполнена радости. Забери и меня поскорее в пределы Твои, Господи.
Положив ладонь на голову Иоанна, Захария благословил его и вышел из комнаты.
Мы молчали. В дверь, бия крылами, забежала курица, однако тут же унеслась прочь.
— Елисавета скоро поправится, Иоанн, — сказал я, но он покачал головой:
— Нет, ей уже не выздороветь. Слышал, что сказал отец? Он в таких делах разбирается. А теперь пойдем отсюда, я больше не могу.
После комнатного мрака свет ослепил нас. Перед глазами запрыгали черные пятна. Иоанн шел, потупив взгляд в землю.
— Ты напрасно упрекаешь себя, Иоанн.
— Почему отец не захотел слушать? Это я виноват. Мой грех. Я… я убил ее.
— Ну что ты. Она жива.
— Жива. Разве это жизнь, Иисус? Сидит и никого не узнаёт. Может, даже ненавидит, а? Надо же, испугал человека до смерти. Как я это перенесу? Она забыла прошлое, забыла все, что придавало смысл ее жизни… она сама так говорила.
У меня на языке вертелись фразы, которыми принято утешать в подобных случаях. Она поправится. Она все вспомнит. Это чистая случайность. Но кому легче от таких фраз? И не мешают ли они истинной близости друг с другом?
— Почему отец не захотел наказать меня?
— Отец? Наказать? К наказаниям прибегают только трусы.
— Может, ты и прав. Захария не трус. Все равно это будет преследовать меня до конца моих дней.
Я не сказал, что это будет преследовать и меня. Ведь я был рыбой, сброшенной с ее груди.
У нас с Иоанном появилась общая тайна, которая повлияла на нас обоих. В то утро мы распростились со многим из своего детства. Нашим играм словно подрезали крылья. Мы более не пытались тянуться вовне, а обращали взор в землю или вовнутрь себя. Хотя тела наши проявляли законное желание высунуться наружу, мы не давали им воли. Мы были захвачены водоворотом мыслей, выразить которые нам не хватало слов. Над Геннисаретским озером тучей нависло чувство вины. Ветер, трепавший кроны деревьев, напоминал о ней же. Мы не замечали ползавших по ногам муравьев, не слышали доносившихся издали рыбацких разговоров; все, что прежде радовало нас, теперь представало в самом мрачном свете.
Мне было удивительно, что Елисавета никак не умирает.
Ёран Тунстрём (1937–2000) — замечательный шведский писатель и поэт, чьи произведения стали ярким событием в современной мировой литературе. Его творчество было удостоено многих литературных наград, в частности премий Северного совета и Сельмы Лагерлёф. Роман «Сияние» на русском языке публикуется впервые.Герой романа Пьетюр Халлдоурссон, удрученный смертью отца, перелистывает страницы его жизни. Жизнелюбивый, веселый человек, отец Пьетюра сумел оставить сыну трогательные — отчасти смешные, отчасти грустные — воспоминания, которые помогают тому пережить свое горе.Игра света в пространстве между глазами читателя и страницами этой замечательной книги вот истинное сияние, давшее название новому роману Ёрана Тунстрёма.«Афтонбладет».
Впервые в России издается получивший всемирное признание роман Ёрана Тунстрёма — самого яркого писателя Швеции последних десятилетий. В книге рассказывается о судьбе нескольких поколений шведской семьи. Лейтмотивом романа служит мечта героини — исполнить Рождественскую ораторию Баха.
«В знойный, ясный июльский день 1768 года, по Луговой улице (ныне Морская), что прилегала к Невскому проспекту в Санкт-Петербурге, часу в третьем дня, медленно двигалась огромная карета очень неказистого вида. Она вся вздрагивала, скрипела и звенела гайками при каждом толчке; казалось, вот-вот развалится допотопный экипаж; всюду виднелись какие-то веревочки и ремешки. Наверху ее были грудой навалены сундуки, ларцы и корзины самых разнообразных форм; позади, на особом плетеном сиденье, похожем на мешок из веревок, сидел парнишка лет пятнадцати и, разинув рот, поглядывал по сторонам…».
Николай Николаевич Алексеев (1871–1905) — писатель, выходец из дворян Петербургской губернии; сын штабс-капитана. Окончил петербургскую Введенскую гимназию. Учился на юридическом факультете Петербургского университета. Всю жизнь бедствовал, периодически зарабатывая репетиторством и литературным трудом. Покончил жизнь самоубийством. В 1896 г. в газете «Биржевые ведомости» опубликовал первую повесть «Среди бед и напастей». В дальнейшем печатался в журналах «Живописное обозрение», «Беседа», «Исторический вестник», «Новый мир», «Русский паломник».
Николай Андреевич Чмырев (1852–1886) – литератор, педагог, высшее образование получил на юридическом факультете Московского университета. Преподавал географию в 1-й московской гимназии и школе межевых топографов. По выходе в отставку посвятил себя литературной деятельности, а незадолго до смерти получил место секретаря Серпуховской городской думы. Кроме повестей и рассказов, напечатанных им в период 1881–1886 гг. в «Московском листке», Чмырев перевел и издал «Кобзаря» Т. Г. Шевченко (1874), написал учебник «Конспект всеобщей и русской географии», выпустил отдельными изданиями около десяти своих книг – в основном исторические романы. В данном томе публикуются три произведения Чмырева.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
Действие романа относится к I веку н. э. — времени становления христианства; события, полные драматизма, описываемые в нем, связаны с чашей, из которой пил Иисус во время тайной вечери, а среди участников событий — и святые апостолы. Главный герой — молодой скульптор из Антиохии Василий. Врач Лука, известный нам как апостол Лука, приводит его в дом Иосифа Аримафейского, где хранится чаша, из которой пил сам Христос во время последней вечери с апостолами. Василию заказывают оправу для святой чаши — так начинается одиссея скульптора и чаши, которых преследуют фанатики-иудеи и римляне.
Данная книга посвящена истории Крымской войны, которая в широких читательских кругах запомнилась знаменитой «Севастопольской страдой». Это не совсем точно. Как теперь установлено, то была, по сути, война России со всем тогдашним цивилизованным миром. Россию хотели отбросить в Азию, но это не удалось. В книге представлены документы и мемуары, в том числе иностранные, роман писателя С. Сергеева-Ценского, а также повесть писателя С. Семанова о канцлере М. Горчакове, 200-летие которого широко отмечалось в России в 1998 году. В сборнике: Сергеев-Ценский Серг.
В романе Сигрид Унсет (1882–1949), известной норвежской писательницы, лауреата Нобелевской премии по литературе, рассказывается о Норвегии конца XVIII века. Читатель встречается с героиней романа, женой управляющего стекольным заводом, в самый трагический момент ее жизни — муж Дортеи погибает, и она оказывается одна с семью детьми на руках. Роман по праву считается одним из самых интересных исторических произведений в норвежской литературе.На русском языке печатается впервые.
Автор книги рассказывает о судьбе человека, пережившего ужасы гитлеровского лагеря, который так и не смог найти себя в новой жизни. Он встречает любящую женщину, но не может ужиться с ней; находит сына, потерянного в лагере, но не становится близким ему человеком. Мальчик уезжает в Израиль, где, вероятно, погибает во время «шестидневной» войны. Автор называет своего героя боксером, потому что тот сражается с жизнью, даже если знает, что обречен. С убедительной проникновенностью в романе рассказано о последствиях войны, которые ломают судьбы уцелевших людей.
Генрих Бёлль (1917–1985) — знаменитый немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии (1972).Первое издание в России одиннадцати ранних произведений всемирно известного немецкого писателя. В этот сборник вошли его ранние рассказы, которые прежде не издавались на русском языке. Автор рассказывает о бессмысленности войны, жизненных тяготах и душевном надломе людей, вернувшихся с фронта.Бёлль никуда не зовет, ничего не проповедует. Он только спрашивает, только ищет. Но именно в том, как он ищет и спрашивает, постоянный источник его творческого обаяния (Лев Копелев).
Ян Гийу (Jan Guillou), один из самых популярных современных писателей Швеции, в своем увлекательном романе создает яркую фреску жизни средневековой Скандинавии. Вместе с главным героем романа, юным Арном, читатель побывает в поместье его отца Магнуса, в монастыре цистерцианцев, на деревенской свадьбе и на тинге, съезде благородных рыцарей, где решается, кто будет королем страны. Роман, переведенный на многие языки мира, в 1988 году был удостоен высшей литературной награды Швеции.На данный момент писателем созданы четыре романа из цикла «Рыцарь Арн», но в России издан лишь первый.Цикл «Рыцарь Арн»:1.