Послание из ада - [11]

Джона нелегко было напугать, в особенности если в нем проснулось любопытство. Кроме того, он уже давно не попадал в ситуации, в которых чувствовал бы себя до такой степени беспомощным, поэтому он только сказал сухо:

– Хорошо, я буду иметь это в виду.

Энди отлично понял, что означают эти слова. «Я тебя слышал, приятель, но только, ради всего святого, не лезь не в свое дело».

– Хочешь еще нашего фирменного кофе? – вздохнув, спросил он.

– Нет, я хочу поговорить с Мэгги Барнс.

– Эллен Рэндалл и ее сестра уехали с четверть часа назад – я видел их в окно, так что Мэгги, наверное, уже освободилась.

– Я освободилась, – раздался голос Мэгги прямо за плечом Джона. – Вы хотели о чем-то поговорить со мной, мистер Гэррет?

Джон Гэррет стремительно поднялся.

– Я был бы вам весьма признателен, если бы вы уделили мне несколько минут.

– Можно пройти в кабинет лейтенанта, – подсказал Энди. – Драммонд только что уехал на совещание в мэрию и вернется не скоро.

– А с кем он там встречается? – осведомилась Мэгги.

– С мэром и, кажется, с каким-то общественным объединением граждан, которре ужасно обеспокоено сложившейся в городе обстановкой. На нашего лейтенанта сильно давят, Мэгги, давят со всех сторон!

– Я знаю, Люк мне говорил.

– Ну, в этом-то я как раз не сомневался.

Мэгги пожала плечами:

– Я хорошо его понимаю. Я даже понимаю, почему он никак не может смириться с тем, что я продвигаюсь вперед так медленно.

Энди сочувственно кивнул, но Мэгги уже шла к кабинету Люка Драммонда. При этом она даже не посмотрела на Джона, словно была абсолютно уверена, что он следует за ней. Войдя в кабинет, она сразу села в одно из кресел для посетителей.

Закрыв за собой дверь, Джон сел в другое кресло, развернув его так, что они оказались друг напротив друга.

Здесь они могли не бояться, что их кто-нибудь услышит, но никакого ощущения уединения кабинет лейтенанта не давал. Его стены были прозрачными примерно от середины до потолка, защитные жалюзи были подняты. Джон тотчас перехватил несколько направленных в их сторону любопытных взглядов, но Мэгги это, похоже, не смущало.

– Я не знаю, что вы хотите от меня услышать, мистер Гэррет, – начала она. – Я не могу сообщить вам ничего сверх того, что было в отчетах, которые вы наверняка читали.

Джон неожиданно поймал себя на том, что прислушивается не столько к ее словам, сколько к голосу, и пытается уловить в нем странно знакомую мелодию, которая так взволновала его полтора часа назад.

– Да, я знаю, что было написано в отчетах, – ответил он.

– В таком случае вы знаете все, что только можно знать об этом деле.

Ей очень не хотелось разговаривать с ним, не хотелось отвечать на вопрос, который он собирался задать.

– Послушайте, мисс Барнс… – Джон покачал головой. – Обстоятельства могут сложиться так, что вам придется постоянно сталкиваться со мной, пока полиция не остановит этого негодяя. Поэтому предлагаю отбросить формальности. Друзья зовут меня просто Джоном.

Сделав над собой усилие, Мэгги кивнула. Чтобы не выдать своих чувств, она попыталась отвлечься с помощью профессионального приема полицейских и художников, который не раз выручал ее: она стада составлять словесный портрет Гэррета.

Джон Гэррет был привлекательным мужчиной, но его манеры выдавали привычку командовать. Крупный, широкоплечий, он выглядел довольно сильным. Во всяком случае, Джон явно старался поддерживать себя в хорошей спортивной форме и, вне всякого сомнения, производил весьма внушительное впечатление даже в строгом деловом костюме. Сейчас же, когда на нем были простые джинсы и черная кожаная куртка, он выглядел по-настоящему опасным. Впрочем, почему выглядел?.. Она-то хорошо знала, что для конкурентов он действительно был опасен настолько, что они предпочитали с ним не связываться.

Волосы его казались черными, но Мэгги знала, что при дневном свете они должны отливать легкой рыжиной. Глубоко посаженные глаза редкого синевато-зеленого оттенка прятались под густыми черными бровями, по-мефистофельски приподнимавшимися к вискам. Такие брови мог бы нарисовать театральный гример – до того они были правильными. Его лицо могло быть злобным, почти отталкивающим. Впрочем, оно, наверное, и выглядело таким, когда он сердился, и только в изгибе его тонких губ таилось добродушное лукавство – в них да в «гусиных лапках» морщин, видневшихся в уголках глаз. Если не считать этого, перед ней было лицо достаточно жесткого, волевого, ни капли не сентиментального мужчины, умеющего к тому же обуздывать свой нрав.

Во всяком случае, ей хотелось на это надеяться.

– А меня все зовут Мэгги, – сказала она. В глубине души ей очень хотелось, чтобы по какой-то причине их разговор прервался прямо сейчас. Все, что угодно, лишь бы она не услышала вопрос, на который не хотела отвечать. – И все равно, – добавила она, – я не могу рассказать тебе ничего нового. Ничего такого, чего бы не было в деле.

– Я не об этом хотел с тобой поговорить, Мэгги. То есть не только об этом. – Джон сделал крохотную паузу, чтобы перевести дух. – Я хотел задать тебе один вопрос…

– Да. Я знаю, насчет Кристины.

– Наверное, об этом нетрудно было догадаться, – проговорил Джон после еще одной небольшой паузы.