– Ол-райт?
– Ол-райт, – мигнул в ответ Берне.
А напротив него, устало раскинув руки на канаты и запрокинув голову, тяжело дышал Джек. Боб, смешно сгорбившись, вяло, словно через силу, помахивал полотенцем. Его фигура смешила публику.
– Эй, горбатый! Помахай лучше своими штанами!
– Махай, не махай, ничего не вымахаешь!
– Дуй на него! Дуй!
И снова хохот.
Старый Боб обалдел от шума и переживаний. Ему было так стыдно за племянника, что он готов был провалиться сквозь землю, Он даже не успокаивал Джека.
– Не волнуйся, дядя, – услышал он злой шопот. – Я их дурачу…
Боб поднял голову. В черных глазах племянника таилась свирепая и вместе с тем лукавая усмешка.
– Но это рискованно! Ты потеряешь контроль над собой.
– Я спокоен, как никогда, – твердо сказал Джек. – И я их изведу.
Боб недоуменно пожал плечами.
В седьмом раунде чемпион не давал Джеку ни передышки, ни возможности притти в себя. В воздухе стоял сплошной гул от криков и аплодисментов.
– Кончай его! Кончай! – кричал мистер с бриллиантом на галстуке.
Боб опустил глаза. Лицо его болезненно морщилось. И вот грохот падающего на помост тела, зловеще напряженная тишина и четкий счет рефери:
– Раз, два, три, четыре…
Боб решил поднять глаза. «Притворяется?» – недоумевал он. Над распластанным телом Джека рефери считал секунды.
На четвертом счете тело Джека зашевелилось, на пятом, опираясь на руки, приподнялось, на шестом снова бессильно упало.
– Прощай, Джек! – кричал голос из публики. – Спокойной ночи!
– Семь, восемь, девять, – продолжал рефери.
«Доигрался», – с ужасом подумал Боб и вдруг ахнул, а вместе с ним ахнули и все сто тысяч человек. Перед последним, десятым, счетом, Джек вскочил с такой быстротой, какой позавидовал бы лучший акробат. Эластично и мягко ступая по рингу, он смеялся, сверкая белизной зубов. Он был свеж и бодр, как в начале боя. В задних рядах дружно захлопали и кричали:
– Ура! Джек! Ура!
Обманутый партер ответил звериным ревом и воем.
– А здорово я сыграл? – весело спрашивал Джек во время перерыва. – Смотри, что делается. Настоящий зверинец.
Действительно, люди потеряли человеческий облик: налитые кровью лица, оскаленные зубы, озверелые глаза.
Джек смеялся. Но Боб был мрачен.
– Мальчишество, – ворчал он. – Мальчишеетво. Разве можно так рисковать? Безумие…
– Погоди, не то еще будет, – ответил Джек. – Посмотрим, кто кому больше испортит крови. Посмотрим.
– Спокойно. Спокойно. Без глупостей. Умоляю. Ради меня. Ради твоей матери! – чуть не плакал старик.
Чемпион мира несколько побледнел и растерялся. В следующем раунде он пятился, как испуганный медведь перед укротителем, а даже не заметил, как очутился прижатым к самому углу, ринга. Но Джек не воспользовался его замешательством. Иронически улыбаясь, он жестом предложил ему выйти на середину. В задних рядах бешено захлопали. Но оттуда же слышались и предостерегающие голоса. В течение всего раунда Джек был необычайно вежлив, загоняя чемпиона в тяжелое положение и всякий раз давая ему возможность выправиться. Это редкое в истории бокса благородство производило на джентльменов обратное действие. Они изрыгали проклятия…
– Не смущайтесь, – говорил после этого раунда мэнеджер чемпиону, – у вас еще имеется главный козырь – таран. Времени еще более чем достаточно.
В партере, словно догадавшись, о чем идет речь, истерически заорали:
– Таран! Таран! Таран!
Это была последняя надежда тех, кто поставил на него десятки, сотни и тысячи долларов. Пусть только он «достанет» негра…
Чемпион мира решительно встал. Медвежьи глаза его сверкали. Во всей его фигуре чувствовалась настороженность и угроза. Прикрывшись, он пошел на негра. Публика затихла, затаила дыхание. По рингу зловеще кружились гризли и тигр. Но тигр не нападал. Он отскакивал, увертывался.
При всей осторожности они все же нанесли друг другу несколько ударов. Джеку удалось нанести больше ударов, но ведь чемпион и не гонялся за количеством. Не в этом, так в следующем раунде он достанет негра.
– О-о! – прокатилось по всем рядам. Это чемпион, улучив, наконец, момент, двинул тараном свою могучую, быструю, но тяжелую, как бревно, руку. Джек едва увернулся.
– Осторожно… Осторожно… – уговаривал Джека после этого раунда Боб. – Помни, с кем ты имеешь дело. Этот левша опасен.
В ответ Джек только подмигнул. – Погоди, дядя… еще не то будет…
– Не надо. Не надо. Именем твоей матери прошу тебя, – слабым голосом умолял старик. За какие-нибудь тридцать минут он заметно осунулся и постарел.
– Таран! Таран! Таран! – просил, приказывал, проклинал партер.
Чемпион преобразился, сосредоточился. Ложными выпадами, хитрыми комбинациями, будто нечаянно обнажая то или иное опасное место, чтобы «отвести» глаза, внезапно со страшной силой бросал он вперед свой решающий таран. Джек пока удачно избегал смертоносного удара, но Бобу эта игра казалась слишком опасной.
В напряженнейшей атмосфере прошли девятый и десятый раунды.
Одиннадцатый раунд… Нервы зрителей напряглись до предела. Джек попытался контратакой сломить инициативу Джимми, но не мог преодолеть напора чемпиона. Улыбка сошла с его лица.
«Боится или дурака валяет?» – пытался определить Боб.
