Порядок вещей - [15]

На выходе из «отстойника», как и договаривались, меня встречал Юрий Смольников. Зашли в бар аэропорта, где Юра рассказал мне подробности смерти Виталия. Выяснилось, что умер он отнюдь не внезапно, а в результате странного заболевания, которое врачи не смогли определить даже после вскрытия. Основной диагноз – костный туберкулез – поставил дядя Виталия, профессор медицины, но Юра ему не верил:

– Разве они скажут? Виталий служил в химвойсках. За время службы дважды побывал в госпитале с якобы легочными заболеваниями. Это кандидат в мастера по академической гребле?

– Во время учений «химики» ставят дымовые завесы. Этот дым не вреднее выхлопных газов. Можно, конечно, получить дозу в палатке, когда учат пользоваться противогазом. Я получил, – клапан был неисправен, – но ничего, жив, как видишь.

– Врач, который производил вскрытие, сказал, что кости Виталия превратились в трубки. В них находился жидкий гной вместо мозга.

В автобусе, когда мы ехали на кладбище, Юра дополнил рассказ:

– За неделю до смерти Виталия выписали из больницы. Может быть, так всегда бывает? Перед смертью. Состояние резко вдруг улучшилось. Решили, что он пошел на поправку. Оформили инвалидность, пенсию.

Мы взяли вина, типа «Ляны», с запахом клубники. Сидим, говорим о музыке. Но разговор почему-то переключается на репертуар похоронных оркестров. Виталий говорил: «Если бы мы жили в Лос-Анджелесе, я заказал бы для себя I DON`T WANT TO BE A SOLDIER Леннона». Позднее до меня дошло, что он уже тогда знал, что умрет, а я, дурак, не понял…

У сваленных в кучу траурных венков, прикрывавших могилу, допили взятый в баре коньяк.

– Любопытная деталь, – сказал Смольников. – Тело из морга забирали вдвоем, с Олегом. Ожидалось, придет человек пять, но каждый решил, видимо, что обойдутся без него.

Когда дверь морга открылась, Олег вдруг страшно побледнел. Я подумал, он сейчас в обморок упадет. Оставил у входа. Сам внес гроб и поставил на пол, у стола.

Виталий выглядел, как живой, как будто только что уснул.

В армии я стоял как-то у гроба полковника. В почетном карауле. Любопытно, что накануне вечером в том же зале были танцы, где я играл вещи BEATLES, DEEP PURPLE, CCR и так далее. Проходит каких-нибудь десять часов, и на месте танцующей молодежи уже стоит гроб с полковником, окруженный скорбящими родственниками, а я вместо электрогитары сжимаю в руках карабин Симонова и гадаю, когда придет смена. Абсурд, одним словом. Чтобы как-то скоротать время, я стал прикидывать в уме, какие краски надо смешать, чтобы получить на холсте цвет лица полковника: желтовато-серый, землистый, отталкивающий.

Так вот, в лице Виталийа ничего этого не было. Не чувствовалось, что он умер.

Старушка (в морге была одна служащая) поддерживала тело за ноги. Странно что? Я не прилагал особых усилий. Просунул правую руку под поясницу, левую завел под лопатки, приподнял и перенес в гроб. Позвал Олега, и вдвоем мы отнесли гроб в автобус.

Теперь самое странное. От автобуса к дому гроб несли четверо. Но тяжесть удвоилась. Поначалу я не обратил на это внимание. Но когда на кладбище гроб подняли на плечи шесть человек, я очень удивился. Пока несли гроб к могиле, я думал, у меня плечо отвалится. Весил он где-то килограмм сто пятьдесят, не меньше.

– То есть тело становилось с каждым часом тяжелее?

– В том-то и дело. Я не шучу.

– Это понятно.

– Да, и последнее. Когда могильщики опускали гроб в яму, в небе пролетал пассажирский самолет. Вот так. – Смольников показал, каким курсом шел самолет. – Стало темно. Словно тень самолета накрыла все кладбище. Пахнуло холодом, влагой. Налетел порыв ветра. Это длилось недолго, пару секунд, затем опять стало солнечно.

– Ты с кем-нибудь говорил об этом?

– Чтобы решили, что я рехнулся?

– В котором часу это было?

– Где-то около четырех, я думаю. Может быть в начале пятого…

– Заколдованный час.

– ?

– Четыре часа пополудни. В древности считалось, что после шестнадцати наступает время чудес.

– Не знал, что ты веришь в мистику.

– Это не вера. Кстати, на подлете к городу вспомнил один случай. Как мы купались ночью под луной. Помнишь? В канун поступления в институт.

– Ты имеешь в виду наш сговор?

– Получается, если бы не рок-н-ролл, жизнь каждого из нас сложилась бы иначе. Виталий, возможно, остался бы жить. Сергей не пропал бы без вести…

– Странно… Я тоже об этом думал. Здесь, на кладбище.

– Я хотел поступать в Новосибирск, на биофак.

– А я собирался в Питер. В мореходку. Правда, штурманом все равно бы не стал. Из-за зрения.

– У Сергея был выбор: то ли медиком стать, то ли актером.

– А Виталий подавал документы в «политех». И я уговорил его забрать их оттуда, чтобы он поступал с нами.

– Все решили, что следует действовать иррационально. Спутать карты судьбы.

– Теперь расплачиваемся за это.

22. Гамбринус

...

Детская считалка на выбывание:

«Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана: «Буду резать, буду бить.

С кем останусь – дружить?»

Под сводами «Гамбринуса» царил полумрак.

Внешне ничего не изменилось. Казалось, только вчера мы были здесь вместе. Вкус пива огорчил: «Что это? Можно, конечно, назвать настоем из целебных трав. Можно назвать горным медом. Если понятия не иметь, что такое настой или мед. Но, пивом! Нет, пивом это никак не назовешь!»