Портрет уважаемого человека - [46]

Четыре дня оставалась Бетти у Гассера. Мелани и он сам трогательно заботились о ней. Каждое утро я предпринимал прогулку туда, мы обедали вместе, и лишь вечером возвращался я в отель. Большей частью мы ели в саду и потом играли в карты, что доставляло особое удовольствие Гассеру. Он весь уходил в игру и точно помнил все вышедшие карты. Если Бетти была его партнершей и делала ошибку, он ворчал: «Ошибка, красавица моя! Ничего, мы это поправим!» Но если он играл вместе с Мелани, то орал: «Глупости! Зачем ты ходишь с этой масти, разве не знаешь, что у меня ее нет? Неужели ты не понимаешь, что мне нужно? Глаз у тебя нет?»

Тогда Мелани ниже склонялась над столом, краснела и отвечала: «Прости, отец, ты прав. Я ошиблась».

Мне было очень жаль бедняжку, и, чтобы немного подбодрить ее, я время от времени хвалил: «Сейчас вы очень хорошо сыграли, фройляйн!» Она краснела, и на меня сквозь очки падал благодарный взгляд.

Иногда, оставив женщин и Тедди в саду, мы с Гассе-ром уходили на прогулку к озеру или шли в городок выпить по кружке пива. Как обычно между мужчинами, мы беседовали тогда о делах, и я с удивлением обнаружил, что Гассер был моим собратом по специальности. Недалеко от нашего города — в Лангдорфе — у него была трикотажная фабрика. Изделия АГА (сокращение его имени и фамилии: Артур Гассер) везде считались выдающимися по качеству, и все солидные фирмы торговали ими. Многие еще помнят эффектную рекламу, которую в то время выпустил Гассер. В газетах и на плакатах появились рисунки, принадлежавшие известным художникам и изображавшие красивую женщину либо в купальном костюме, либо в выходном платье. На заднем плане стоял мужчина, который восхищенно смотрел на нее и восклицал: «Ага!» А под рисунком было напечатано: «Конечно, купальный костюм АГА!»

— Как идет ваше дело? — спросил меня Гассер.

— Да кое-как. Должен сознаться, при комиссионной торговле далеко не уйдешь. Мне надо бы самому обзавестись фабрикой.

— Правильно! Комиссионная торговля — глупость. Почему же вы сами не изготовляете трикотажных товаров?

— Для этого нужен капитал, господин Гассер, а его у меня нет.

— Гм, понятно! — ответил он. — Вероятно, вы правы. Навестите меня когда-нибудь вместе с женой. Я покажу вам фабрику.

— Непременно приедем, — заверил я его и поблагодарил за приглашение. — Бетти будет рада, ей очень нравится ваша дочь.

— Та-ак, — протянул он, словно пораженный таким сообщением. — Это для меня нечто новое. До сих пор все относились к Мелани в высшей степени равнодушно.

— Мне кажется, она очень чувствительна. И побаивается вас.

Гассер презрительно пожал плечами:

— Она жеманна — говорите уж прямо, что думаете. А я груб с ней. Я хорошо знаю, но что поделаешь! Мелани пошла в свою покойную мать, а мы с женой никогда не понимали друг друга. — Он задумчиво смотрел себе под ноги. — Что поделаешь, — продолжал он после паузы. — Каждый из нас несет свое бремя. Мое — это Мелани. Вы счастливы с женой?

Я помедлил с ответом. Что-то в этом человеке принуждало меня говорить правду.

— И да и нет. Я люблю Бетти. Но в последнее время мы как-то отошли друг от друга. О, она, конечно, не одна виновата, этого я не стану утверждать. Мое дело отнимает у меня слишком много времени, вот семейная жизнь и страдает.

Гассер рассмеялся отрывисто и мрачно.

— Да, — сказал он, — мужчина, помимо жены, имеет еще возлюбленную: свою профессию! Жена должна с этим мириться. У нее зато дети.

Сам того не сознавая, он высказал как раз то, что так затрудняло мою семейную жизнь.

— Когда я как следует налажу свое дело, у меня будет оставаться больше времени для жены, — заметил я.

Гассер снова рассмеялся мрачно и пренебрежительно.

— Глупости! Это вы сегодня так говорите, — возразил он. — Я старый человек, с большим жизненным опытом. И я вам скажу: никогда вы не наладите свое дело так, чтобы оно не поглощало ваших лучших сил. Слышите — никогда! Все прочее — глупости! Я зарабатываю хорошо. Если бы речь шла только о деньгах, я мог бы даже носа не показывать на фабрику. И все-таки я работаю каждый день с утра до вечера. Понятно это вам, дорогой друг?

— Да, конечно, — ответил я. — В работе находишь радость и хочешь…

— Радость? — закричал он. — Радость? Глупости! Глупости это! Ни намека на радость! Просто схватит тебя… вот так! — Он схватил меня за куртку и потянул через стол к себе. — Вот так тебя хватает и уж не отпустит! Вот это как! Но радость?.. — Он презрительно отмахнулся. — Радость? Глупости! Заботы — да, но не радость.

Я никогда еще не видел Гассера в таком волнении. Но и меня увлек этот разговор. Он вращался около вопросов, которые я себе часто задавал, не находя на них ответа.

— Неужели вы хотите сказать, что предприятие такого размаха, как ваше, все еще причиняет вам заботы? Вы же сами сказали, что зарабатываете много.

— Зарабатываю! Вы считаете, что этим все сказано, а? Глупости! Вы стоите в начале пути, поэтому вы так говорите. Вопрос ведь не в том, как заработать, а в том, как организовать предприятие, вопрос в его… его… устойчивости! По крайней мере — для меня! — Он неожиданно сделал рукой такое движение, будто что-то стирал со стола. — Ах, да что там!.. — сказал он, и его лицо вдруг стало старым, усталым и покрылось морщинами. — Не будем об этом говорить, вы не поймете. Когда-нибудь я расскажу вам, но не теперь! Пойдем, уже поздно.