Одно скажу я вам: богатство — это еще не все. И это не пустые слова. По себе могу судить. Денег у меня много, даже очень много. Я могу купить все, что пожелаю. Но спросите меня, счастливей ли я других? Хотя бы вас? Прямо скажу — нет. Тоска одиночества гложет меня, пожалуй, сильнее, чем вас. Зря вы заносчиво усмехаетесь, эта надменная усмешка бедняка мне знакома: мол, хоть и богат, а слаб. По-вашему, это все слова: деньги есть, вот и говорит. Но разве пришел бы я в эту душную пивную, сел бы за стол с совершенно незнакомым человеком и стал бы исповедоваться ему после двух бутылок вина, если б хоть где-нибудь я чувствовал себя уютней? Да, да, знаю, вам кажется, что я пьян. И это правда, но мне наплевать, что вы обо мне думаете. И вообще физиономия ваша не вызывает у меня симпатии. Советовал бы вам не обольщаться; что с того, что мы пьем вместе третью бутылку… Просто нигде мне не лучше, чем здесь. И деньгами тут не поможешь. Сейчас мы разопьем еще одну бутылку, четвертую. А потом я отправлюсь домой. А может, и не домой. Может, куда-нибудь еще. Вообще-то это неважно, куда я пойду.
Вы правы, я женат. А как же иначе? Но и это не меняет дела. Что? Путешествовать? Вы предлагаете путешествовать? Бог ты мой, как это мило, что вы тоже что-то говорите, хотя советам вашим грош цена. Нет, нет, они ничего не стоят. Только тот, у кого пустой карман, думает, что в путешествиях можно развлечься. Нет, от скуки и одиночества не убежишь. Я хочу вам кое-что рассказать, вы того заслуживаете, вы по крайней мере слушаете. А это уже немало. Обычно не сыщешь такого, кто стал бы выслушивать тебя. Так вот, года два назад приехали мы с женой в Таиланд. Вы что-нибудь об этой стране слыхали? Тем лучше. Итак, Бангкок. Дивные храмы, джонки на воде. Куда ни глянь — красота. Мы даже говорили: вот это счастливый народ, такая простота, а по сути, ведь они счастливей нас, — хотя сами в это не верили. Где это видано счастье без пенящейся ванны и электрического гриля! Вижу, и вы не верите в такое счастье. Вас выдает эта ухмылка. Но слушайте, затем мы попали на Гавайи. И снова то же впечатление. То же бесхитростное счастье. Потом нам показали Пёрл-Харбор, где японцы потопили американский флот. Мы еще, помнится, удивлялись: вот ведь на что способны японцы. Но потянуло домой. И я с радостью возвратился в свою контору.
Моя жена? Ах, не приплетайте сюда моей жены. Ее-то вина в чем? Жена поглощена заботами о калориях. Нет, она выглядит ничего. Еще бы, на двенадцать лет моложе меня, но на вид ей и того не дашь. А вот мне, наоборот, дают больше лет, чем на самом деле. Что поделаешь, заботы. Да и уже стукнуло пятьдесят восемь. Вы бы не поверили, а? Совсем седой. Это инфаркт меня состарил. Нельзя было курить. Нужно было меньше есть, ничего не пить. Иногда я спрашиваю себя: для чего же тогда жить?
А жену мой инфаркт просто потряс. Еще бы! Говорит с тревогой: «Случись что с тобой, в хорошеньком положении я бы оказалась. О делах твоих я ничего не знаю. Ты не сообщил даже, во что вложил свое состояние». С той поры жена вошла в курс моих дел. Забавно, не правда ли? Я ее спрашиваю: «Что тебя тут может интересовать?» Она отшучивается: «Не знаю, право, знакомлюсь на всякий случай». Конечно, она думает, что я вдруг помру. Но об этом, естественно, вслух не говорится. О смерти умалчивается, это дань приличию. Вот вашей жене куда легче: ей не нужно спрашивать, куда помещены деньги. Ха! У вас их просто нет!
Не спорьте, не спорьте, это же видно по вас. Нет, не по костюму, глаза выдают. В глазах бедняка всегда замечаешь и страх, и неуверенность, даже если он и пытается скрыть это. Дерьмовая штука жизнь. Вы что, не согласны? Ладно, все равно вы стали мне намного симпатичней. И слушаете хорошо, а это такая редкость. Моя жена, к примеру, никогда меня не слушает. По правде сказать, я ее тоже. Когда по вечерам я бываю дома, мы сидим наверху в гостиной. Жена раскладывает пасьянс. Я ничего не делаю. Читать не люблю. Просто так сижу, ничего не делаю. Иногда выпиваю бокал вина. Тогда жена, даже не поднимая головы, бросает: «Не пей так много, твое сердце». В самом ли деле заботится она о моем здоровье, я не знаю. Она еще молода, забывать об этом не стоит.
Вот так и живу: дом большой, свой сад, бассейн, мы вдвоем в гостиной, и это «не пей так много». Любуюсь своим садом. Среди деревьев стоит мраморная статуя. Один скульптор всучил мне ее. Голая баба. Толстая. Даже слишком толстая. Спрашивал скульптора: отчего она такая? Он сказал: это символ изобилия. Вот такова и моя жизнь. И здесь в гостиной жена, тоже как символ изобилия. И ничего больше. Никого. Потому и тянет меня иногда из дому побыть среди чужих людей.
Дети у нас, конечно, есть. Сын у меня. Взрослый, уже женат. Живет в Австралии. У него, по-моему, неплохое местечко в Сиднее. Женился года два назад. Знаете, что я подарил ему на свадьбу? Верно! А как вы догадались? Да, ровно пятьдесят тысяч. Кто еще из отцов поступит так? Но я такой — во всем с размахом. Да что говорить, в конце концов, моя же плоть и кровь. Ваше здоровье.
А у вас дети есть? Ах, еще такие маленькие. Хочу вас предостеречь: иметь детей хорошо, но не ждите от них благодарности. Никогда. Думаете, мой сын поблагодарил меня за пятьдесят тысяч? Как же, как же. Ах да, пришло письмо из трех слов: спасибо за деньги. И ничего больше. Совсем ничего. А то еще лучше: полгода назад его жена родила. Девочку. Ну, я ему написал, что кладу здесь на банковский счет на имя внучки десять тысяч. Знали бы вы, как быстро пришел ответ. Не надо на счет, это ни к чему, пришли лучше деньги мне, я помещу их здесь. И я, ненормальный, каким всегда бываю в таких случаях, посылаю ему деньги.
