Порошок в зеркалах - [29]
Доктор закончил свою лекцию следующими словами:
— Я уже не говорю о том, что у них очень эротичная музыка. А еще в ней есть порок. Точнее, стремление выйти из общепринятых рамок и желание сломать стереотипы.
Приближающиеся огни города, прохладный ночной воздух, который в начале четвертого утра стал уж слишком свежим, и исполнявший «One Caress» Мартин Гор были подходящей декорацией для последних слов Вивиана. Адам невольно передернул плечами — ему показалось, что он переместился в параллельную реальность. И хозяином этой реальности был кто угодно, но только не он.
— Мне импонирует их творчество, — снова заговорил Вивиан. — Что скажете, мой друг?
Адам согласился с тем, что музыка эротична и с тем, что о вкусах не спорят. Но для себя он решил, что у доктора ужасный музыкальный вкус.
— Надеюсь, вы размышляете над новой книгой? Если нет, то я подумаю, что вы не хотите со мной общаться.
Доктор Мори стоял в дверях книжного магазина и прикуривал от спичек. В его руке Адам заметил белый пакет с эмблемой магазина.
— Я не думаю о новой книге, но на вас не обижен, и не вижу причин для того, чтобы избегать общения.
— У вас есть планы на вечер?
— Пока что нет.
— В таком случае, позвольте вас подвезти. У меня тоже нет планов, но я помню, что обещал угостить вас кофе.
На этот раз доктор был одет как обычный горожанин: деловой костюм классического покроя, белоснежная рубашка и неброский галстук. Разве что выглядел он не очень хорошо: к нему вернулась та бледность, которую Адаму уже приходилось видеть один раз. Сегодня Вивиан изменил и своей легкой походке — он шел медленно и тяжело, опираясь на зонт, который держал в руках.
— Вам нехорошо? — спросил Адам.
— Да, бывали дни, когда я чувствовал себя лучше.
Доктор Мори занял водительское кресло, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Он выглядел уставшим, и эта усталость ему не шла: если во время их первой встречи Адам с трудом дал бы ему двадцать пять, то теперь Вивиан выглядел на свои тридцать три, если не на все сорок.
— Может быть, я сяду за руль? — предложил пассажир.
— Нет, что вы. Я немного отдохну, и мы отправимся в путь.
Вивиан достал из потайного кармана пиджака небольшую белую полоску, на которой Адам успел прочитать уже знакомое ему слово Morphinum и, чуть надорвав ее, достал кусочек пластыря. После этого доктор посмотрел в зеркало заднего вида, чуть повернув голову, и наклеил пластырь на шею — ровно на небольшую черную точку, вероятно, когда-то отмеченную его лечащим врачом с помощью несмываемого маркера.
— Вот и все. Надеюсь, вы дадите мне еще минутку.
Он расслабил узел галстука и снова прикрыл глаза, положив руки на колени.
— И как часто… — начал Адам.
— Болит постоянно. Сильно болит примерно раз в пару недель. А где-то раз в месяц я будто целиком превращаюсь в боль. — Он помолчал. — Знаете, Адам, эта штука когда-нибудь меня убьет. Не потому, что это злокачественная опухоль, а потому, что чувствует, что я слабее.
— Вы никогда не думали о том, что это… неправильно?
Доктор Мори повернул голову, не меняя расслабленной позы, и посмотрел на него.
— Пока что вы плохо меня знаете, Адам. Я не отличаюсь силой воли. Если бы отличался, не собирал в университете вокруг себя людей и не организовывал вечеринки, от одной мысли о которых у нормального человека встают дыбом волосы. У меня была бы другая жизнь. Никаких наркотиков и секса с каждой встречной женщиной. Мне сложно отказаться от того, что мне нравится.
— Вам нравится боль?
— У меня нет желания искать другую дорогу. Хотя в глубине души, наверное, нравится.
Адаму оставалось только пожать плечами.
— А как же… Изабель Торнворд? — спросил он.
Вивиан снова сел прямо, пристегнул ремень безопасности и повернул ключ зажигания.
— Изабель Торнворд?
— Вы говорили про удовольствие. Ведь в тот раз у вас получилось воздержаться от этого.
Доктор Мори поднял бровь — правда, без особой заинтересованности. Слишком вяло для того, чтобы Адам не почувствовал подвох.
— Я говорил?
— Да, — кивнул Адам.
— Ах, конечно. Тогда рядом со мной был дежурный сплетник Патрик Мэйсон. И рядом со мной была Дита. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь из них это услышал.
— Так как же, вы… доктор!
Адам сам удивился тому, как прозвучало последнее слово. Это был возглас по-детски искреннего возмущения, в котором, прислушавшись, можно было различить настолько же искреннюю обиду.
Вивиан от души рассмеялся и вырулил на дорогу.
— Поистине умилительная реакция, господин Фельдман, — похвалил он. — Не будем ворошить прошлое. Давайте дружно решим, что это был просто хороший секс.
Открывшая дверь Афродита поправила на плечах нежно-розовое шелковое кимоно и, оглядев Вивиана и Адама, пригласила их войти.
— Добрый вечер, дорогая, — поздоровался Вивиан. — У тебя изменились планы? Ты собиралась на день рождения.
— У меня весь день болела голова. Я решила не пить таблеток, и просто пошла спать. Недавно проснулась. Чувствую себя замечательно, но настроения куда-либо идти у меня нет. Так что я проведу вечер дома. Тем более что у нас гости. — Она посмотрела на Адама. — Рада вас видеть, господин Фельдман.
Без макияжа Афродита выглядела максимум лет на восемнадцать. Если бы не татуировка, ее можно было принять за воспитанницу частного коллежа для благородных девиц.
