Поролон и глина - [3]

И все произошло почти так, как он хотел.

2.

Он проснулся от болезненных толчков в бок. Открыв глаза, увидел перед собой высокий пористый цилиндр с тремя черными неровными отверстиями посередине, два выше, одно ниже. Цилиндр вырастал из бугра рыжего меха, позади серела дымка. В несколько слоев цилиндр охватывала коричневая глянцевая лента шириной в ладонь. Слои ленты сходились в две складчатые полоски: одна — выше двух верхних отверстий, другая — ниже, между ними и третьим. На боках цилиндра слои ленты вновь разделялись, и на затылок уходила широкая поверхность коричневого глянца, покрытая множеством мелких неровностей.

По форме головы он понял сразу, что перед ним человек. Откуда взялось это знание и само слово, само начертание "человек" в его голове, как и множество других слов-начертаний, он не знал. Блестящая новизной рыжая шуба до колен и чудовищного размера валенки своей выраженностью, окончательностью манили, их хотелось нюхать, от них исходил сладостный аромат порядка. Человек наклонился и протянул руку. Полы шубы между пуговиц раздвинулись, и из них вылезли грязные рваные лохмотья.

Он протянул руку в ответ. Рука закоченела и плохо слушалась. Человек крепко взял его руку, оперся на переднюю, согнутую в колене ногу и резко потянул на себя.

Он хотел подпереться второй рукой, но та была отлежанная, бесчувственно болталась. Ноги его заскользили обо что-то твердое и гладкое. Он упал бы, но сзади его поддержала пара рук. Его поставили вертикально. Слабость навалилась, закружилась голова. Он глядел перед собой через плечо человека в шубе, наслаждаясь благодатным запахом, а руки сзади что-то делали с его телом. Все, что он видел перед собой, состояло из черного ноздреватого материала, непонятно по виду, мягкого или твердого. Прямо, вдаль, уходила улица с каплевидными буграми по краям. Ее ограничивали черные глыбы во много человеческих ростов высотой. Их поверхности были усеяны сотами — черными впадинами неправильной формы, чаще всего близкой к овальной. У земли глыбы имели выступы на равных расстояниях друг от друга, и в них зияли зевы пещер. Неровная плита была прикреплена к краю ближайшего зева. Она слегка раскачивалась, и незакрепленная ее сторона то выступала наружу, то уходила в тень входа. От разглядывания плиты перед мысленным взором возникли линии, сложившиеся в слово: "дверь".

Он смотрел на нее дольше, и в воображении вырисовывался иной образ этой плиты, желанный. Он перестал видеть улицу и глыбы перед собой, черное вещество внизу и серое небо вверху. Желанный образ плиты занимал все пространство перед его взором, и воображение усиленно работало, чтобы еще улучшить его. Плоскость плиты стала совершенно ровной, ее стороны — прямыми, углы одинаковыми. Плита расположилась вертикально и прикрепилась к выровненной вертикальной стенке входа двумя составными цилиндриками, в которых одна часть легко поворачивалась относительно другой. Вторым краем плита прилегла ко второй стенке входа и перестала раскачиваться. У нее появился угловой выступ на внешней поверхности, чтобы можно было потянув за него рукой, повернуть плиту на цилиндриках и открыть вход. Наконец, он стал менять цвет плиты. Серое пятнышко возникло посередине черноты и стало расширяться. Больше чем половина поверхности была уже приятно серая, когда его выдернули из его странного транса.

Напротив были два черных провала глаз, обрамленные коричневой лентой. Человек тряс его за плечи. Правую руку кололи тысячи горячих иголочек. Две чужие руки, закрытые до костяшек рукавами шубы, более темной, чем рыжая шуба на первом человеке, быстро-быстро терли его руку, перемещаясь вверх-вниз. Он потянул руку на себя, чтобы освободить ее, и две руки тут же отпустили.

Второй человек вышел вперед, встал рядом с первым. Его голова была больше, колодцы глаз и носа — более узкие и почти треугольные. Голову ничто не обматывало, тем не менее слои головы были чем-то скреплены. Присмотревшись, он увидел многочисленные янтарные капельки, на торце внешнего слоя головы, по линии стыка с более глубоким слоем. Человек снял с себя шубу. Под ней была вымазанная почти дочерна, а некогда, видимо, красная, куртка. Через плечо висела черная сумка.

Человек закинул снятую шубу ему на спину, второй протянул руку ему за плечо, и вместе два человека надели на него шубу, просунули его руки в рукава и застегнули шубу на все пуговицы. Человек вылез из громадных валенок. На ногах у него были плотные высокие ботинки с каймой меха наверху, слипшегося в кисточки, кое-где выдранного.

Только теперь он вдруг почувствовал, что чудовищно замерз. Он дрожал всем телом. Возникло желание снять ботинки, прежде чем влезать в валенки, о природе которого он гадал в дальнейшем, но не мог ничего придумать. Ботинки, разумеется, не отделялись от ног.

Человек, снявший с себя шубу, опустил пальцы во внешний карман наплечной сумки, пошевелил ими внутри, перебирая что-то, и вынул белый — ослепительно сияющий на фоне слабо выраженных вещей вокруг — лист бумаги. Тыкая пальцем себе в грудь, человек показал лист. На листе было начертано большими жирными красными буквами: "МОМЕНТ". Человек убрал лист в карман, пошевелил внутри пальцами и извлек еще лист. Ткнул пальцем в плечо своего товарища в рыжей шубе и показал надпись: "СКОТЧ". Убрал лист, достал новый, показал несколько раз поочередно на себя и товарища и показал надпись: "ПИСЦЫ". Убрав, показал пальцем прямо на него и вытащил другой рукой лист, с надписью: "НАЧАЛО". Второй человек, в рыжей шубе, показал пальцем по очереди на себя, своего товарища, возящегося с листком и сумкой, и на него, после этого сунул руку в щель между пуговицами шубы и извлек лист с надписью: "ДОМОЙ". Засунув лист под шубу и покопавшись, видимо, укладывая, человек пошел прочь. Человек без шубы застегнул карман на сумке и последовал за товарищем.