Порочный треугольник - [44]

— Давай, поговорим об этом чуть позже, — произнёс он тихо, медленно положив одну руку на талию Евы.

Она нахмурилась, непонимающе взглянула в загадочные тёмные глаза. Всё было слишком хорошо и спокойно. Наверное, поэтому её оптимизм и надежда вдруг рухнули, уступая место подозрительной тревоге.

— Я прошу тебя, — голос девушки едва заметно дрогнул, — ответь мне сейчас. Возможно ли это?

— Ева, — мужчина вздохнул. Спутница предупредительно подняла указательный палец, прикрыв глаза.

— Я ведь могу прочесть твои мысли, — сказала она с чуть шутливой интонацией, стараясь скрыть печаль, которая вдруг возникла из ниоткуда и начала безжалостно щипать глаза и давить на горло противным медленно подступающим комом неудержимых слёз.

— Ты обещала не делать этого, — невозмутимо ответил он с лёгкой улыбкой.

— Я знаю, — коротко выдохнула она, безуспешно пытаясь взять себя в руки. — Я не буду, только хочу знать.

— Тебе грустно? — вдруг тихо и ласково спросил Тимор, в полумраке глядя прямо в зелёные глаза девушки.

Она несколько секунд помедлила с ответом.

— Немного, — Ева постаралась сделать голос как можно более спокойным и возможно даже слегка весёлым, но он всё равно дрожал. Печаль и тревога давили всё больше, безжалостно распихивали все остальные чувства, заполняли мысли, заставляя отвести предательски говорящий взгляд.

«Да! Да! Мне ужасно грустно! Мне больно и страшно! Я не хочу прощаться с тобой!» — так хотелось ответить, но она не решилась бы высказать это, не зная наверняка ответа на вопрос, сможет ли вернуться сюда. Ведь, если не сможет, им обоим будет ещё тяжелее расстаться после таких слов.

— Не нужно лукавить, — хрипловатый голос оборотня прозвучал около самого уха, так вкрадчиво, что по телу девушки побежали мурашки. Она взглянула на Тимора, его глаза были прямо напротив, притягательно и пугающе близко.

— Ведь мне так же больно, — прошептал он, уже слегка касаясь её губ своими.

Эти слова и были ответом. Их было достаточно, чтобы всё понять, но зарождавшееся было отчаяние, накрыла неудержимая волна всепоглощающего возбуждения, разбегающегося по телу лавиной мурашек.

Еву тянуло к мужчине, как магнитом. Она хотела ещё что-то сказать, но слова потерялись, исчезли, забылись, когда она, поддавшись этому притяжению, чуть подалась вперёд, позволяя целовать себя. Целовать бесконечно нежно и долго. Измятая алая роза скатилась по цветочному покрывалу, теряя лепестки, и застыла на полу тёмным бесформенным комочком. Время потеряло значение и вовсе перестало ощущаться, казалось, что поцелуй длится вечно, что он никогда не закончится, так этого хотелось. Их было много — похожих поцелуев, когда влюблённые оставались наедине в туманных снах, но этот был в сотни раз теплее и важнее. Порыв страсти ещё не окончательно вскружил голову девушки, когда она почувствовала, что мужчина стягивает с неё майку.

— Что ты делаешь? — прошептала она, находя на это последние крупицы рассудка в замутнённом сознании.

— Я делаю то, чего хочется нам обоим, — горячее дыхание обжигало немеющие от возбуждения губы. В памяти одна за другой быстро всплывали ночи, проведённые в объятьях любимого, но никогда ещё он не прикасался к ней так смело, так чувственно. Сил держаться больше не осталось, сознание окончательно заволокло пламенной пеленой желания — желания быть ближе, так близко, как это только возможно. Тяжёлое жаркое дыхание мужчины спустилось на её шею, защекотало, заставило всё тело запылать с новой силой. Ева уже не заметила, как оказалась без белья, она чувствовала лишь горячие губы, блуждающие по её обнаженной коже, возбуждающие, сводящие с ума всё больше с каждым прикосновением. Нежность переросла в безумную страсть, а страсть постепенно обретала оттенок лихорадочной дикости. Девушка едва ощутила на грани сознания, как что-то кольнуло запястье, но ей было всё равно. Всё, что сейчас хотелось чувствовать — это его поцелуи. Непривычно решительные, дерзкие и жадные.

Что-то снова кольнуло, теперь другую руку, но в тот же миг мужчина вдруг прижался всем телом, к уже обнаженной возлюбленной, впился в чуть припухшие губы с новым невероятным вожделением, удерживая её распростёртой на пёстром покрывале. Ева тихо застонала, голова её кружилась, сердце бешено стучало.

— Я хочу большего, — задыхаясь прошептала она, на миг прерывая поцелуй. — Прошу тебя…

Девушка попыталась освободить свои руки, чтобы обнять любимого, стянуть с него распахнутую рубашку, прильнуть к широкой груди, но он не отпустил, а сил сопротивляться совсем не было, и головокружение становилось всё сильнее.

— Как я хочу тебя, — раздался хрипловатый нетерпеливый шёпот Тимора в шуме неровного дыхания. Горячие руки скользнули под спину Евы, обвили, прижали так крепко, что стало больно. Она снова попыталась ответить на жадные объятья, но собственное тело отказалось повиноваться. По спине пробежала дрожь, умопомрачительный жар желания вдруг превратился в леденящий холод, расползающийся от кончиков пальцев по всему телу неприятным ознобом. Руки почему-то стали влажными, скользкими, противно липкими.

— Я так люблю тебя, — тихий голос мужчины потерял оттенок страстного вожделения, задрожал.