Порочный треугольник - [45]

Девушке хотелось испугаться, хотелось опомниться, ответить, но всё вокруг быстро тонуло в темноте, а тело совсем перестало слушаться и ощущаться, даже онемевшие губы не в силах были прошептать ответное признание.

Тимор сидел на постели, с ужасом глядя в потухающие глаза любимой, прижимая к себе её холодеющее тело. Всё, чего ему хотелось — вернуться на несколько минут назад, в тот миг, когда он решился незаметно достать нож, рискнул воспользоваться безумной страстью, ослепившей девушку, зная что она почти не почувствует острия тонкого лезвия, разрезающего её пульсирующие вены, оставляя на бледной коже запястий кровоточащие изогнутые линии. Вернуться и не позволить себе этого. Отдаться безумной, пылающей жажде и ни о чём потом не жалеть. Но теперь… Теперь Ева умирала у него на руках, и пути назад не было.

— Я так люблю тебя… так люблю, — продолжал исступлённо шептать мужчина, прижимаясь щекой к ещё чуть тёплой груди, когда её затуманенные глаза бессильно закрылись, а сердце еле слышно сжалось ещё несколько раз и беспомощно застыло, отпуская трепещущую птицу души из клетки бездыханного тела.

Волку безумно хотелось взвыть от яростной, лютой тоски, убивающей всё живое в скованном болью сердце, от чёрной пустоты, выжигающей мечущиеся мысли, от чудовищного, безжалостного отчаяния, поглощающего душу. Но всё, что он мог — прижимать к себе безжизненное тело возлюбленной, ощущая последнее уходящее тепло её крови, пропитавшей, не остывшую ещё от жестокой страсти, постель.

20. Пробуждение

Сквозь закрытые веки в глаза ударил солнечный свет, Ева зажмурилась, постаралась рукой прикрыться от невыносимо ярких лучей, вдохнула полной грудью прохладный свежий воздух, наполненный запахом древесной коры и влажной земли. По телу пробежали мурашки, почувствовалось, как озябли онемевшие ноги и пальцы на руках. В голове было туманно и гулко, вялые мысли с трудом выползали из дремотного марева. Девушка попыталась приоткрыть глаза и осмотреться, выглядывая из-за влажного рукава махрового халата. «Где я?» — проснулась первая мысль. В нескольких метрах впереди стоял кирпичный забор, вокруг поблёскивала в солнечных лучах трава, покрытая маленькими хрустальными капельками росы, левое плечо затекло и болезненно упиралось в ствол векового дуба, справа стоял знакомый и некогда родной дом.

«Что со мной было?» — Ева изо всех сил напрягала память: «Как я здесь оказалась?» — она потёрла лицо холодными руками, стараясь сбросить остатки сна: «Какой длинный был сон. И такой странный» — она закрыла глаза, пытаясь вспомнить, и в этот миг будто что-то тяжёлое ударило по голове — тысячи воспоминаний пронеслись в сознании, закружились, застучали в висках противной болью, зарябили в глазах яркостью красок, закричали в ушах на сотни голосов. Они пролетели вихрем, уложились беспорядочно куда-то на полки памяти, и перед внутренним взором застыла одна картина — полумрак небольшой комнатушки, шум дождя за окном, Тимор, до боли в мышцах прижимающий её к себе, и кровь. Много крови. Всё вокруг в крови, покинувшей её бездыханное тело.

Ева вздрогнула и поёжилась: «Что за жуткий кошмар» — она захотела встать, но голова так тошнотворно кружилась, что это казалось просто невозможным. Страшная картина быстро ушла на второй план и сменилась новой, той самой, что последней запомнилась ей из школьного выпускного вечера. Тело заколотила нервная дрожь, мысли забились, заметались, пытаясь определить, что же было сном, а что нет. Поняв, что вся её жизнь — подлинная жизнь, в которой было детство, школа, друзья, мечты, победы, поражения, творчество, любовь… и странное существование, до сумасшествия скучное, запертое в четырёх стенах со стопками книг, начавшееся с беспамятного пробуждения в больничной палате — обе эти жизни сейчас были свалены горами воспоминаний в гудящей голове. «Значит не сон? Не сон!» — пронеслась мысль. Ева постаралась успокоиться, выровнять сбивчивое частое дыхание, совладать с головокружением, мысли, хотя метались в панике, всё же, приняли одно направление, и оно обязывало, в первую очередь, взять себя в руки и подняться на ноги. Когда это наконец удалось, она, придерживаясь за ствол любимого дерева, немного отдышалась и пошатываясь пошла к дому. Взойдя на порог, девушка увидела, что дверь чуть приоткрыта, как она и оставила её, когда выходила ночью во двор, за дверью слышались какие-то звуки, голоса.

«Наверное, мама с папой уже не спят» — испуганно подумала Ева: «Что они решат, увидев меня в таком состоянии?» — она критично осмотрела грязный влажный халат — видимо, ночью прошёл небольшой дождь, и от полного промокания её спасла только раскидистая крона дуба. Выбора не было, девушка глубоко вздохнула и тихонько вошла в дом. Голоса родителей слышались из кухни, она находилась сразу за входом в дом справа и пройти к своей комнате Ева могла только мимо неё, а это вряд ли получилось бы сделать незаметно. Она сняла халат, прежде чем появиться в дверном проёме, пригладила растрёпанные волосы и зашла на кухню.

— Доброе утро, мама! Доброе утро, папа! — как могла весело произнесла она, надеясь, что родители так же, как и каждое утро, поприветствуют её, не поднимая глаз, занимаясь каждый своим делом, и она сможет убежать переодеваться. Но они, как назло, дружно посмотрели на дочь с добрыми улыбками, которые, впрочем, быстро пропали с их лиц.