Порочная игра - [16]

Он обхватил ладонями ее лицо и принялся осторожно целовать измученные, крепко закрытые глаза, чувствуя, как губы щекочут пушистые длинные ресницы. Потом он бережно прикоснулся поцелуем к ее чувственному и влекущему рту.

Вейн непроизвольно застонал, впервые почувствовав ее вкус. Руки сами собой еще крепче прижали Сару, и от ощущения ее тугих, полных грудей на своей груди все поплыло перед глазами. Она робко ответила на его поцелуй и приглушенно вскрикнула, когда Вейн в порыве страсти легонько прихватил зубами ее припухлую нижнюю губу.

Он все длил и длил эти мгновения немыслимого и несбыточного счастья, этого бесконечного поцелуя, как будто на самом деле вознамерился до последней капли выпить божественную душу Сары. Как будто перед ними расстилались долгие годы, а не одна-единственная ночь. Он распустил ей волосы, они свободно упали ей на плечи. Потом достаточно быстро справился со всеми этими пуговками, с которыми она только что так мучилась, и даже с какой-то нежностью снял ротонду с ее плеч.

— Сара, — еле слышно выдохнул он вдруг охрипшим голосом.

Она теперь крепко обнимала его, гладила по плечам, проводила ладонями по спине, по рукам. Про перчатки Сара скорее всего просто забыла, но скольжение лайки по его коже странным образом только усиливало страсть. А когда он, приподняв ее темные волосы, чуть наклонился и поцеловал ее в шею, Сара судорожно втянула в себя воздух.

Она непроизвольно застонала и крепко обхватила его рукой за шею. Вейн упивался сладостно-мучительным наслаждением, буквально пьянел от каждого покусывания нежной шелковистой кожи Сары. Он губами чувствовал, как трепещет у нее в горле стон, чем-то напоминающий мурлыканье кошки.

Он раздевал ее не спеша, но по-своему безжалостно целуя каждый новый обнажившийся дюйм ее тела. Ему безумно хотелось полноты слияния, сейчас, немедленно, еще немного — и он просто распадется на кусочки, если этого не произойдет. Но самой последней глупостью было бы сейчас поддаться этой обжигающей страсти. В эту ночь, в их первую, единственную и последнюю ночь, ему дается шанс показать Саре, какой замечательной супружеской парой они могли бы быть. Если бы только она была его, если бы она могла остаться с ним навсегда.

Он задохнулся от нежности, когда почувствовал, как ее пальцы робко поглаживают его спину. Тогда он позволил хоть как-то прикрывавшему его наготу полотенцу соскользнуть на пол. Опустил руки ей на ягодицы и, с силой сжав их, привлек Сару к себе.

От страсти у Вейна потемнело в глазах, и рассудок уступил место инстинкту, неодолимому мужскому началу, которое с каждым мгновением все сильнее подчиняло его себе. Он сбросил с Сары остатки одежды, и его взору открылись ее груди.

— Какая красота, — еле слышно прошептал он, благоговейно обводя взглядом тугие полушария. Он наклонился, прикоснулся губами к левому приподнявшемуся соску, обхватил его и осторожно втянул в рот. От ощущения под языком налитой плоти голова у него пошла кругом. Теперь Вейн готов был поклоняться Саре всю оставшуюся жизнь.

«О Боже, нет!» Сара, безуспешно борясь с тем сладостным безумием, что все больше набирало силу у нее в душе, отчаянно извивалась в руках Вейна, изо всех сил стремясь высвободиться. Но он держал ее крепко, прижимая к массивному столбику кровати, и вырваться из этого плена не представлялось никакой возможности. Он упивался ощущением ее тела под своими губами. Казалось, он готов испить ее женскую сущность до самой последней капли, пока Сара не станет частью его и уже ничто не сможет отделить их друг от друга. Ее бедра непроизвольно начали двигаться в том безошибочно узнаваемом каждым мужчиной ритме, от которого желание только прибывает. И когда кончик его указательного пальца решительно прижался к ее женскому началу, Сара не смогла сдержать вскрика и отчаянно дернулась, безуспешно попытавшись избежать этого сладостного и бесстыдного в своей откровенности прикосновения.

Это было уже слишком. Она рванулась изо всех сил, но Вейн успел припасть губами к ее рту, лишив возможности двигаться. Рука его по-прежнему оставалась у нее между бедер, и чем дальше, тем невыносимее становилось наслаждение, которое темной волной начало затапливать оставшиеся островки пресловутой клятвы о верности в браке. Это по-настоящему ужасало Сару, потому что ей хотелось, чтобы эта его ласка длилась и длилась, а еще лучше — не прекращалась никогда.

Это Вейн. Именно Вейн проделывал сейчас с ней все это. Она наконец перевела дыхание.

— Я… не могу…

Он заглушил ее протест очередным поцелуем. Когда она затихла, слишком переполненная новым наслаждением, выразить которое у нее просто не было слов, он оторвался от ее рта и прошептал, обдавая ухо жарким и прерывистым дыханием:

— Любовь моя, не уходи. О Господи, Сара! Останься со мной.

Его слова тронули заветную струну у нее в душе, отозвавшись сладким эхом того, о чем она мечтала и во что почти перестала верить. Сара всхлипнула, не в силах больше сдерживать то, что все туже скручивалось в клубок и безудержно рвалось наружу. Наслаждение от близости, которой никогда не могло, да и не должно было быть, стало настолько невыносимым, что Сара изо всех своих сил оттолкнула Вейна от себя.