Популярные очерки о российских императорах - [9]

Конечно, в немалой степени подобная жестокость объясняется суровостью самого времени, причем не стоит думать, что все это было свойственно только России: в том же XVIII столетии в революционной Франции жестокости было уж никак не меньше, а то, что делал Петр в своей державе, было ничем иным, как революцией «сверху». И все же многие особенности петровской эпохи, в том числе и ее жестокость, неразрывно связаны с самой личностью монарха. Так какой же она была? Каким человеком был Петр Алексеевич Романов?

Все, кто лично видел Петра, запоминали эти встречи навсегда — такое неизгладимое впечатление производил на людей русский царь. Он привлекал внимание уже одним своим видом: очень высокий (204 см), худой, быстрый и резкий в движениях, с развевающимися длинными волосами, царь возвышался в любой толпе. А он любил быть в самой гуще жизни! В Петербурге его можно было встретить на верфи, на многочисленных стройках новой российской столицы. Его часто видели на улицах города, спешащим пешком или едущим на обшарпанной двуколке. Одевался он даже в праздники просто, а его повседневный рацион не сильно отличался от того, что ели и пили обычные люди. Не чужд был русский самодержец и простых развлечений: как пишет один из иностранцев, посетивший Москву в 1724 г., «после обеда император… качался у Красных ворот на качелях, которые устроены там для простого народа по случаю праздника». Ну а в другой раз он застал Петра на свадьбе немца-булочника, где царь «был необыкновенно весел»[10].

Все поражались простоте государя в его общении с людьми. Он не чурался вступить в долгий спор с обычными моряками, любил поговорить с врачами, артиллеристами, инженерами. Причем все эти разговоры со специалистами носили абсолютно профессиональный характер, ведь во многих ремеслах Петр разбирался на профессиональном уровне. Он мог сам сшить себе сапоги, ловко взобраться по вантам на мачту, начертить и построить корабль, точно выстрелить из пушки. Царь мог месяцами упорно работать над законами, а потом месяцами же не слезать с лошади или не выходить из тесной кибитки, проезжая за год тысячи верст по русскому бездорожью. Как писал англичанин Д. Перри, «о нем можно сказать, что он сам вполне солдат и знает, что требуется от барабанщика, равно как и от генерала. Кроме того, он инженер, пушкарь, делатель потешных огней, кораблестроитель, токарь, боцман, оружейный мастер, кузнец и прочее; при всем этом он часто сам работает собственноручно и сам наблюдает, чтобы в самых мелких вещах, как и в более важных распоряжениях, все было исполнено согласно его мысли»[11].

Петр был необыкновенно деятельным человеком. Он ненавидел официальные церемонии и приемы, а во время долгой церковной службы он пел своим хрипловатым голосом в хоре — только бы не стоять без дела!

Бесспорно, Пётр был умен и проницателен. Будучи сыном своего века, он отличался рационализмом мышления, был абсолютным прагматиком и любил все то, что приносит конкретную, практическую пользу. В частности, среди наук он выделял математику, физику, геометрию, астрономию, фортификацию, медицину. Гуманитарные знания волновали его куда меньше, а в произведениях искусства он видел лишь предметы визуального украшения и образцы наглядной пропаганды.

Что же касается обыденной жизни, то тут Петр был очень трудным, крайне неровным по характеру человеком. Он был скверно воспитан и часто груб, а нередко — просто бессердечен и неоправданно жесток, что, в свою очередь, порождалось другой важной чертой его характера — недоверием и подозрительностью. Веселое настроение царя часто сменялось приступами хандры, а вспышек его безудержного, страшного для окружающих гнева, который сочетался с судорогами лица и тела, боялись все. Причем вызвать такой приступ могла даже мелочь, пустяк: известна история о мальчике-слуге, в обязанности которого входило снимать по утрам с головы государя ночной колпак. Как-то раз мальчик сделал это неаккуратно, больно потянув царя за волосы, и Петр, схватив обнаженный кортик, долго бегал за мальчишкой, готовый его убить.

Личная жизнь Петра также противоречива и очень трагична. В 1689 г. Петр, исполняя волю матери, женился на Евдокии Федоровне Лопухиной. Царь и царица прожили под одной крышей почти десять лет, и у них родилось трое детей, но выжил из них только один — царевич Алексей. Однако даже рождение сына не принесло в царскую семью счастья: царица Евдокия была красивой, живой, но весьма упрямой и не особенно умной женщиной. Она не понимала своего мужа, да и он не стремился сделать так, чтобы она его поняла, и в конце 1690-х годов стало уже абсолютно очевидно, что муж и жена — совершенно чужие друг другу люди. А вернувшись с Великим посольством из-за границы, Петр, полный решимости реформировать не только страну, но и свою личную жизнь, сослал жену в Суздаль, в женский Покровский монастырь.

Впрочем, и после ссылки жены Петр не стал счастлив, находя утешение в обществе многочисленных любовниц. Лишь в 1703 г. ему встретилась женщина, к которой он привязался и которую искренне полюбил: волею судеб, ею оказалась лифляндская крестьянка Марта Скавронская, позднее крещеная в православие под именем Екатерины Алексеевны, в 1712 г. ставшая женой Петра, в 1724 г. коронованная им как императрица, а в 1725 — сразу после смерти государя — занявшая российский престол.