Популярные очерки о российских императорах - [73]

Представители же консервативных кругов видели источник социального брожения в скороспелых и непродуманных решениях, направленных на быстрое реформирование «всего и всех». Они были убеждены, что либеральные приемы управления, развитие социальных прав и свобод, представительные формы управления, может быть, и хороши в других странах, но не подходят для России, где принципы царской власти базировались не на писаных законах, а на религиозно-нравственных принципах, которые по самой своей сути не могли подлежать реформированию. Твердая и честная власть — вот что может вывести страну из кризиса.

Будучи цесаревичем, Александр Александрович не всегда в душе одобрял то, что делалось его отцом. Однако никогда не только не критиковал, но даже и не высказывал неудовольствия, полагая, что нежелательные меры и решения были «навязаны Папа» его окружением. Со многими же сановниками и министрами нередко «полемизировал» и в Государственном совете, и на заседаниях Комитета министров по поводу тех или иных решений. После же 1 марта 1881 г. Александр Александрович навсегда отбросил душевные неудовольствия, и его память об отце осталась высокой и светлой. Вместе с тем, проведя последние часы жизни любимого отца рядом с ним, Александр всю свою последующую жизнь посвятил бескомпромиссной борьбе с любыми проявлениями политического радикализма и вообще со всем тем, что как-то могло угрожать существующему порядку. Беда была в том, что «опасной заразой» для императора стали вообще все, кто не являлся приверженцем самодержавия.

Политику Александра III обычно определяют как политику контрреформ, имея ввиду курс царя на противодействие либеральным преобразованиям 60-х гг. И действительно, политика Александра была во многом реакционной.

Первая задача, вставшая перед Александром III после воцарения, — укрепление власти и беспощадная борьба с террористами. В условиях общего брожения и сумятицы проводить дальнейшие эксперименты в области государственного управления представлялось Александру немыслимым. 29 апреля 1881 г. появился Высочайший манифест, ставший программным документом нового царствования. «Посреди великой Нашей скорби глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело правления, в уповании на Божественный Промысел, с верою в силу и истину Самодержавной власти, которую Мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких поползновений». Далее новый царь призывал всех верных сынов Отечества ободриться и содействовать «искоренению гнусной крамолы, позорящей землю русскую, к утверждению веры и нравственности, к доброму воспитанию детей, к истреблению неправды и хищения, к водворению порядка и правды в действии учреждений, дарованных России ее благодетелем, возлюбленным Родителем»[139]. О политических преобразованиях теперь речи не шло. Стало ясно, что времена либеральных реверансов миновали.

Александр III смело и решительно повел борьбу с врагами. После цареубийства прошли аресты и прямых исполнителей, и некоторых других, которые в этом злодеянии лично не участвовали, но готовили новые. Всего арестовали около пятидесяти человек. Самые главные — убийцы государя. Их было пятеро. Вина их была полностью доказана, и суд приговорил их к высшей мере наказания. Всего за время царствования Александра III, за тринадцать с половиной лет, были казнены 17 человек. В их число входил и старший брат В. И. Ленина Александр Ульянов, казненный за подготовку цареубийства в 1887 г.

Вместе с тем император понимал, что борьбу с врагами государства нужно вести не только полицейскими методами, но и милосердием. Надо различать, где истинные, непримиримые противники, а где заблудшие души, позволившие по недомыслию втянуть себя в противоправительственные действия. Такие достойны снисхождения. Император сам всегда следил за ходом дознания по делам политическим. В конце концов все судебные решения предоставлялись на его усмотрение, многие просили о царской милости, и ему надлежало знать подробности. Порой дело в суд не передавалось, а виновный получал царское прощение.

Александр III был одним из самых набожных российских самодержцев. Его вера — искренняя, неформальная — была выражением естественной тяги к опоре, которая казалась единственно твердой. Осиливать самодержавие без помощи религии в последней четверти XIX века было попросту невозможно. Теоретические доводы с их ссылками на историческую традицию, самобытность «русского пути», отрицательный опыт европейских конституционных государств оказывались явно недостаточными для подтверждения целесообразности существования власти, в глазах общества себя изжившей. Здесь требовалось нечто иррациональное. Провиденциализм в идеологии самодержавия при Александре III получает ощутимое преобладание: идея царя-помазанника Божьего на земле первенствует в провозглашении самодержавной монархии неизменной принадлежностью российской истории и вершиной ее государственности.

Вместе с тем вера императора Александра сочеталась в нем с самыми темными суевериями. Александр Александрович был склонен усматривать в окружающем мире различные знамения, зловещие или благие приметы. Порой они оказывали прямое влияние на его поведение, заставляя принять то или иное решение или отказаться от очередного начинания. Когда во время грозы в мае 1881 г. был разрушен обелиск Павла I в Гатчине, это произвело на императора устрашающее впечатление. Восприняв событие как знак беды, он с семейством тут же покинул Гатчину, выехав в нелюбимый Петербург. 17 октября 1888 г. царский поезд, идущий с юга, потерпел крушение на станции Борки, в 50 км от Харькова. Семь вагонов оказались разбиты вдребезги, но разрушенная крыша того вагона, в котором ехала семья царя, образовала нечто вроде купола, и здесь все остались целы. Есть сообщения и о том, что сам государь, обладавший недюжинной силой, некоторое время держал на своих плечах вес обрушившейся крыши. Как бы там ни было, крушение это, по выражению одного из царедворцев, стало весьма счастливым в политическом смысле: в специальном манифесте Александра III событие 17 октября оценивалось как знак Божьего благодарения. До конца своей жизни и Александр Александрович, и его наследник будут отмечать эту дату как «день проявления милости Божией к династии Романовых». Николай II не забудет об этой «новой семейной традиции» и в дни революции 1905–1907 гг., и во время войн — русско-японской и первой мировой.