ПОПизм. Уорхоловские 60-е - [17]
Наливали розовое шампанское, такое вкусное, что я не отказал себе в удовольствии напиться, и на обратной дороге нам пришлось сделать остановку, чтобы я смог поделиться выпитым с флорой и фауной. В прохладе калифорнийской ночи даже блевать как-то приятно – совсем не то что в Нью-Йорке.
Где-то там, в Лос-Анджелесе, приземлилась моя первая, можно сказать, «суперзвезда» – Наоми Левин. Она остановилась у скульптора Джона Чемберлена и его жены, Элейн, в Санта-Монике. До нашего отъезда Джерард с Уинном познакомили нас на перфомансе в «Ливинг-театре» на углу Шестой авеню и 14-й улицы, и потом мы все вместе пошли на официальное открытие в Музей современного искусства. Наоми работала в «Ф.А.О. Шварц», магазине игрушек на Пятой авеню, и снимала фильмы, была очень кино-прилежной. Йонас Мекас только что написал в своей киноколонке в Voice об одном ее фильме (ее и Джека Смита), конфискованном нью-йоркской кинопроизводственной лабораторией из-за обнаженки – и не только конфискованном, но и уничтоженном! Наоми говорила, что поехала в Лос-Анджелес искать деньги для «Кооператива кинематографистов». Но Джерард с Тейлором утверждали, что она была в меня влюблена, потому и прилетела: расстроилась, что мы не позвали ее с собой в путешествие.
Там, в Голливуде, я много думал о том, как по-идиотски, нелепо в кино показывают секс. В конце концов, в ранних фильмах были и секс, и обнаженка – к примеру, Хеди Ламарр в «Экстазе», – но потом они вдруг сообразили, что впустую растрачивают отличную приманку и лучше ее приберечь на черный день. Ну, раз лет этак в десять показывать какую-нибудь новую часть тела или произносить новое ругательство и годами подтягивать кассу, вместо того чтобы сдать все и сразу. Но тут посыпались европейские картины и андеграундное кино и давай срывать планы Голливуда. Те еще лет двадцать потянули бы до полной обнаженки, дюйм за дюймом приоткрывая плоть. Так что они начали эти разговоры «о защите общественной морали», хотя на самом деле просто переживали, что их завалят сплошными голыми телами, пока они подсчитывают доход от затяжного стриптиза.
К тому времени я уже сознался, что у меня «Болекс» с собой, и мы решили снимать немой фильм о Тарзане в ванной нашего люкса в отеле «Беверли-Хиллз» – с Тейлором в роли Тарзана и Наоми в роли Джейн.
Уинн был знаком с высоким рыжим парнем из Гарварда, Деннисом Диганом, который знал Джона Хаусмана, так что они поснимали немного у Джона дома и встретили там Джека Ларсона, сыгравшего Джимми Ольсена в телевизионном «Супермене», а в тот момент писавшего сценарии телесериалов. Мы вместе пошли в бассейн, и Наоми тут же разделась и прыгнула в воду. Тейлор должен был забраться на дерево, но не смог, так что потребовал дублера. Пришел Хоппер и полез на дерево за кокосом. (Когда Тейлор посмотрел отснятый материал в Нью-Йорке, он сказал:
– Знаешь, мне всегда нравилось, как Деннис играет, но он обычно такой зажатый. А таким естественным я его в кино никогда не видел.
В 1969-м вышел «Беспечный ездок», и Тейлор напомнил мне о том случае:
– Думаю, тогда в бассейне что-то в Деннисе изменилось, – сказал он. – У него открылись новые возможности.
Может, и так, подумал я. Никогда не знаешь, что кому-то пойдет на пользу, а что – нет.)
Мы переехали из отеля «Беверли-Хиллз» в Венис-Пиэ, где Тейлор жил, когда в 50-х работал в «Пасадена плейхаус». Он все еще знал там многих. Мы закатили вечеринку с вращающимися на карусели угощениями, а поскольку Тейлор вегетарианец, там был один сыр. Но было жарко, сыр потек, и все прыгали вокруг, отдирая от деревянных лошадок щепки и отскребая ими сыр с ладоней.
Еще за те две недели в Лос-Анджелесе мне особенно запомнилась одна вечеринка, устроенная для нас одним эксцентричным наследником «Зеленых марок»[17] в доме его друга. Марвин Луи Бич Третий занимался строительством собственного дома, гигантского круглого сооружения под названием Мунфаэр-Ранчо в Топанга-Каньоне, с кроватью, возвышавшейся на пилонах на высоте 20–30 футов, – оно охранялось четырнадцатью белыми овчарками. (Вообще он, по его словам, собирался купить остров и сделать из него что-то вроде Ноева ковчега, чтобы каждой твари по паре. Остров он купил и животных привез, только они у него постоянно умирали.) А пока он строил свой невероятный дом, жил прямо на стройке, в трейлере с грязным бельем.
В какой-то момент в начале 60-х казалось, что в Калифорнии появляется что-то вроде настоящей арт-сцены. Даже Генри Гельдцалер считал, что нужно хотя бы раз в год ездить туда и проверять, что происходит. Но дилеров там не хватало, музеи были неактивны, а искусство никто просто не покупал – думаю, всем было достаточно просто наблюдать за сложившейся ситуацией.
Обратно мы поехали маршрутом «Беспечного ездока», через Вегас по южным штатам.
Как только вернулись, отослали «Тарзана» в проявку. (Мы отдавали наши фильмы старушке-посреднице, относившей их в «Кодак».) Когда материал был готов, Тейлор сам решил его монтировать и стал резать, склеивать и подкладывать звуковую дорожку, и вот однажды вечером мы поехали к Джерому Хиллу в «Алгонкин-отель» показать готовый фильм.
Энди Уорхол вел эти дневники с ноября 1976 до февраля 1987 года вплоть до последней недели своей жизни, когда по неизвестным причинам он скончался в Нью-Йоркской больнице после операции. На протяжении десяти лет Уорхол делился впечатлениями о светских вечеринках и ночных походах в «Студию 54», поездках в Лондон, Париж и Лос-Анджелес, а также сообщал Дневнику обо всех своих расходах за день, начиная с оплаты такси и заканчивая стоимостью звонка из уличного телефона-автомата.Рассказанные в неповторимой манере культового художника истории о встречах с Труменом Капоте, Лайзой Минелли, Миком Джаггером, The Velvet Underground, Жан-Мишелем Баския, Джимом Моррисоном, Мохаммедом Али, Йоко Оно, записанные и отобранные Пэт Хэкетт, превращают эти дневники в одну из самых гламурных, остроумных и откровенных книг ХХ века.
Книга самого известного американского художника-авангардиста, суперзвезды андеграунда 60-70х годов, в которой он размышляет о себе, своем искусстве, о простых и сложных жизненных проблемах, о людях и вещах, окружавших его.
В настоящей книге собрано более тридцати интервью Энди Уорхола (1928–1987), разделенных по трем периодам: 60-е, 70-е, 80-е. Изобретательность Уорхола в интервью обычно оставалась в рамках формата «вопрос-ответ», но намекала, что это лишь формат, и давала интервьюеру право его разрушить. Своими вроде бы банальными ответами художник создавал простор для творческих способностей интервьюера, поощряя их еще больше, когда менялся с интервьюером местами или как-то иначе размывал роли интервьюера и интервьюируемого. Можно ли считать эти интервью искусством? Если рассмотреть их в широком контексте, на фоне всего корпуса творчества Энди Уорхола во всех техниках и видах искусства, то, по мнению составителей этого сборника, придется ответить: «Можно».
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.